– Вот как?! Но это вряд ли. Подняться с постели без посторонней помощи она в ближайшие дни не сможет, так как операция была серьезная. А к тому времени, как она обретет способность к побегу, вы уже сами будете с ней разбираться. Уж не знаю, одна ли или вместе с полицией…
– Посмотрим, я сама еще не решила, что с ней делать… – искренне призналась я.
– Ладно, Евгения, – выдержав паузу, ответил Андрей Аркадьевич. – Кто я такой, чтобы вам мешать и лезть с советами. Вы, по моей оценке, хороший человек. Людей спасаете, а следовательно, у меня работы пусть на чуть-чуть, но уменьшается. Я не скажу полицейским о вашем звонке до утра. У меня сейчас еще одна операция, она как раз продлится долго. Мне даже обманывать никого не придется. Я просто пойду выполнять свою работу.
– А я свою, – прошептала я, преисполненная симпатии к абоненту. – Спасибо вам.
– Не за что, – невесело откликнулся он. – Да, и еще одно…
– Что такое?
– Сделайте, пожалуйста, так, чтобы тяжело раненных, по крайней мере из вашего окружения, ко мне не поступало.
– Я очень постараюсь, но гарантировать, конечно, не могу. Преступников я, как правило, особенно не щажу.
Мы попрощались. Я обернулась к Джорджу. Тот, разумеется, слышал часть разговора. Я гадала, как бы помягче пересказать ему то, что сообщил мне врач.
– Она жива, лежит в реанимации после сложной операции.
– Едем к ней! – немедленно всполошился он.
– Нет смысла. Не пустят. Да и там полиция дежурит у палаты.
– Пусть! Мне нечего скрывать! – Он был преисполнен решимости.
– К ней доступа нет. Утром будет больше информации. Надеюсь, что не только из больницы, но и у нас. Пойми – сейчас главное разобраться с наемником и заказчиком. Ты порадуешь свою Олесю, то есть Антонину, гораздо больше, когда вместе с букетом принесешь ей в палату два билета на самолет в Венесуэлу. А если мы нагрянем в больницу сейчас, нас всех упекут в отделение и осудят сразу по нескольким статьям: теракт на вокзале, попытка убийства и прочее…
– Но…
– Никаких «но»! Я знаю что говорю.
На этом я посчитала, что сказала достаточно. Если Джордж не свихнулся окончательно на почве любви, он должен сделать правильный следующий шаг. Я вернулась в машину, где двое мужчин, с ненавистью смотря друг на друга, делили заднее сиденье. Я завела мотор и тронула машину. В зеркало заднего вида я видела, как Бруклин, выдерживая дистанцию в пару метров, покорно движется следом.
Мы подъехали к дому, Виктор, как военнопленного, вывел из машины Астонова. В помещении он немедленно взял инициативу в свои руки:
– Джордж! Привяжи его к стулу!