У Пеннеров было иначе. Яков Пеннер не был чувствительным к холоду да и большей частью не бывал дома: он охотно проводил время в трактире. Его жена Катерина после рождения маленького Пети заболела. Так как они жили очень бедно, женщина лежала на старом соломенном матраце. У нее не было ни одежды, ни материи даже для того, чтобы содержать в тепле ребенка. Такое положение только усугубляло ее болезнь, добавляя новые тревоги. Бедная женщина просто не знала, что делать. Соседи, видя ее жалкое состояние, пошли к старосте с просьбой оказать Пеннерам помощь.
- Это никуда не годится,— возмутился Ганс Петерс,— Яков должен лучше заботиться о своем доме, а он заботится только о себе. Вчера вечером я был у Дика, и тот сказал мне, что Пеннер хочет задешево продать свою черную корову.
Гардер, который тоже пришел и принес с собой кое-какую одежду, со вздохом сказал:
- Да, это очень плохо со стороны Якова; но, кажется, он никогда не сможет бросить пить, а из-за этого страдает семья.
Фрида Петерс сказала, что пойдет к Пеннерам и отнесет то, в чем они больше всего нуждаются.
Катерина Пеннер все еще плохо себя чувствовала и лежала в постели. Однажды вечером в дом вошли двое мужчин. Они хотели забрать большой сундук, заявив при этом, что Пеннер продал его им.
- Нет,- возразила больная,- сундук вы не возьмете. Он может все продать, но сундук принадлежит мне, и я его не отдам.
Она горько заплакала, так как знала, что муж продал сундук в трактире. Мужчины отправились в трактир, где сидел Пеннер. Там один из них сказал:
- Яков, верни деньги обратно, так как сундук принадлежит не тебе, а твоей больной жене, а она не отдает его.
Яков в гневе вскочил:
- Что, вы не взяли сундук? Я ведь продал его вам. Идемте!
И они вместе отправились домой к Пеннеру. Дома Яков открыл сундук и выбросил оттуда все вещи.
- Я продал сундук, а то, что я продал, продано, и покупатель может забрать его в любое время! — кричал он на больную жену.
Никакие просьбы с ее стороны не помогли.
— Но что все это значит? - говорила она сквозь слезы,— Ты больше ни о чем не думаешь, кроме трактира! Поверь мне: когда-нибудь ты горько раскаешься в том, что все продал. А теперь вот спускаешь последнюю мебель - мой сундук, который я получила от родителей. О Боже, помилуй его!
Почти без чувств она откинулась на подушку. Но жестокосердные мужчины ушли, забрав с собой ее сундук.
Яков также ушел с ними, но плач жены продолжал звучать в его ушах. Он подошел к трактиру, но, испытывая угрызения совести, не мог войти туда. Однако искушение победило, и он переступил порог.