Вообще процесс выращивания кристаллов методом Чохральского скорее — шаманство, чем технология. Как говорил, еще в том времени, мой учитель: »У нас нет мелочей, так как сам процесс состоит из тысячи мелочей». И не иначе. Все записи велись в двух журналах. Составы шихты нумеровались и их знал только я. Этим я преследовал две цели скрытность и оценку точности последующего количественного анализа. Ведь коэффициенты распределения неодима я знал назубок — десять лет работы ростовиком не шутка.
А далее было, как в шпионском романе: в понедельник они пришли утром…
Мы как раз успели вычистить камеры, навели порядок в ростовом зале и я отпустил ребят отдыхать — у каждого по недели отгулов набралось, по совокупности. Вытяжка продолжала работать и я задумавшись пропустил момент, когда начальники зашли в зал. Только очнулся от раздумий на вопрос заведующего отделом:
— Ну и как успехи Найденов?
Я подошел к сейфу и достал футляр с отделениями для полированных образцов пластинок и элементов, все они были в бумажных пакетах и пронумерованы, а из кармана халата достал список с расшифровкой, где в углу было написано: единственный экземпляр.
После недельных раздумий я решил не шифроваться, ожидать удобного момента — знал как у нас в Союзе медленно запрягают и решил пойти ва–банк.
Начальники, брали образцы осторожно, как судьбу, внимательно рассматривали каждый, а элементы прямо гладили.
— Где остатки после резки, — спросил Александр Михайлович и я передал ему, также нумерованные пакеты с обрезками буль.
— А остатки расплавов, — это уже спросил Вячеслав Васильевич и получив их от меня и продолжил, — Галина и Валера, что знают?
— Ничего, — кивнул я.
— Ты можешь все это, как–то объяснить? — спросил АМ.
Я отрицательно помотал головой, а что взять с убогого.
— Как планируешь свою дальнейшую деятельность? — продолжил расспросы начальник Отделения.
— Хочу стать журналистом и готовлюсь поступать в МГПИ на русский язык и литературу. В институте прошу предоставить возможность работы в ночные смены. Буду растить кристаллы и учиться, — написал я.
Они смотрели на меня с жалостью, как–будто я только что разбил дорогую и хрупкую вазы мечты своей жизни, а мне было по …фиолетово.
По–моему все прошло, как задумано.
— Ну, что же парень — это твоя жизнь, — сказал Александр Михайлович.
А я попросил разрешения у ВВ отбыть домой и ушел вежливо попрощавшись, опечатав сейф, установки и ростовой зал своей печатью. Вообще и здесь мавр сделал свое дело… У этих ученых хватка, как у бульдогов и схватив мясо, они своего не упустят и посторонних не подпустят.