Тропша.
Помните, мы с вами еще в XIX веке увидели рожки газового
освещения и газогенераторные заводы. Заметим в сторону,
что Кремль и Курский вокзал в Москве освещались так до
1932 года, а исторический центр Праги – даже и до 1972-го.
По одному из способов на раскаленный уголь подают
водяной пар – и получается «водяной газ», смесь водорода и
окиси углерода, известной всем, как ядовитый «угарный
газ». Горит и светит эта смесь очень хорошо. Опасно только
– яд же! Да и водород не особенный подарок в доме. Поэтому
и использовали «водяной газ» больше в металлургии. А в
1923 удалось сначала сделать из него сначала синтетический
метанол на том же химкомбинате в Лёйне. И почти
одновременно с этим, в лабораториях Института Кайзера
Вильгельма по исследованию угля, химики Карл Фишер и
Ханс Тропш получили смесь жидких парафиновых
углеводородов, нечто вроде искусственной нефти. В 26-м
году это публикуется, вызывая фурор в научных и
технических кругах, а в 1936-м заработала промышленная
установка на «Рурхеми АГ» в Оберхаузене.
Вместе с другими источниками: своей и союзной, румынской
и венгерской, нефтедобычей, углеводородами из коксового
газа и смолы коксования, этиловым спиртом из
традиционной картошки и, по разработанной все тем же
Бергиусом новой технологии, из опилок, поставками из
временно дружественного Советского Союза и обильными
по началу войны трофеями, синтетическое жидкое топливо и
дало возможность Германии продержаться почти шесть лет.
Обошлось это недешево. Как позже справедливо отметили
американские военно-воздушные аналитики при
ретроспективном анализе своей работы на Европейском
театре – вес стали, пошедшей на строительство германской
индустрии искусственного топлива, в три с половиной раза
превосходил вес Британского военного флота на январь
1940-го. Но и эффект сомнений не вызывает. Естественно,
веревочка и на этот раз вилась долго, но не бесконечно.
Одной стране, ну, допустим, с какими-то сомнительными
союзниками: болгарами, австро-венграми, турками – или,
взамен турок, японцами, итальянцами и румынами – все-таки
трудно устоять против ресурсов всего остального мира. Дело,
наверное, не только в нефти. Не один ведь раз, а два,
достаточно похожих, так что какой-нибудь будущий Фоменко
непременно обнаружит, что одна из войн – артефакт,