маргарин и мыло
Ruhrchemie
Рур
80
Переведен на оксосинтез –
получение полупродуктов
органической химии
Ruhrbenzin
Рур
90
Итого по Фишеру-Тропшу
724
Итого по обоим методам
5915
Кое-что, как видите, осталось на месте. Хотя Контрольный
Совет победителей среди прочих ограничений запретил
немцам производить моторные топлива из угля, но
несколько лет продолжали работать в британской зоне
оккупации две установки синтеза в Эссене. Процесс там
велся с максимальным выходом твердых парафинов. Потом
из них делали синтетические жирные кислоты и конечным
продуктом получались искусственное мыло и маргарин. В
нынешнее экологическое время маргарин из угля вряд ли
нашел бы много потребителей, но послевоенный голод не
тетка, немцы получали по карточкам и были сравнительно
счастливы. В нашей зоне оккупации производили бензин и
дизтопливо для наших же военных и гражданских
организаций в Лёйне и Шварцхайде, потом появилась ГДР и
это стали совместные советско-восточногерманские фирмы,
а в пятидесятых они все превратились в Народные
Предприятия – Фольксайгенебетриб, сокращенно VEB,
маяки социализма в первом государстве рабочих и крестьян
на немецкой земле.
Судетский завод гидрирования в Брюксе по итогам войны
оказался на окраине вновь ставшего чешским и сменившего
41
при этом название на чистославянское города Моста.
Постепенно на его базе вырос флагман нефтехимии –
Государственный Комбинат имени Чехословацко-Советской
Дружбы. Смеяться тут не над чем. Именно в этой точке
переплелись те нити, которые реально скрепляли Восточный
Блок. Версию, что тут все дело в марксистской солидарности
польского, кубинского и монгольского пролетариата с
пролетариатом эстонским, таджикским и вологодским, при
всем желании принять трудно.
Но и не в одних же танках причина? Сильными стимулами,
удерживавшими варшавско-сэвовские страны вместе, были,
как представляется, страхи перед немецким реваншем и
возвратом «изгнанных», плюс гарантированные поставки
дешевой советской нефти в годы мировых энергетических
кризисов. Подписание в 70-х Вилли Брандтом договоров о
признании послевоенных восточных границ и Хельсинское
общее узаконение послевоенного раздела Европы в обмен на
какие-то нелепые, но дорогие западникам бумажки о правах
человека, на самом-то деле, превратили почти в ничто
опасения восточноевропейцев насчет возврата старых