истории русской химии вслед за именем Юлии Лермонтовой,
но встретилась двадцатипятилетняя Вера с писателем
Иваном Буниным. Красавец, в литературной моде, и, судя по
позднейшим его рассказам, большой любитель и знаток по
части личной жизни. Ну, влюбилась, дело живое. Он
неразведен, но одинок, зовет ее в совместную поездку по
Святой Земле. Константинополь, Яффа, Иерусалим,
Вифлеем. Дома – можете себе представить! Исчерпав все
доводы, папа, как профессор к профессору, обращается к
Зелинскому, и тот ставит девушке вопрос ребром: «Бунин
или аспирантура!»
Сразу скажу, что она выбрала Бунина. Уехали в медовое
путешествие на сонный и тихий Ближний Восток, потом
жили в непризнанном обществом браке 16 лет, пока не
удалось получить развод от той гречанки. Москва, Одесса,
Галлиполи, Париж, Грасс, Нобелевская премия. Много всего
было, недавно вышел фильм об одном из особо пикантных
эпизодов этой жизни. И вот уже в конце 50х, после смерти
Бунина один из его учеников, советский писатель Валентин
Катаев приходит к ней в гости в Париже и после длительного
рассматривания фиксирует для своей новой книжки: «Мне
кажется, я нашел определение того белого цвета, который
доминировал во всем облике Веры Николаевны. Цвет белой
мыши с розоватыми глазами».
Могло быть не так? Да на один раз! Окажись у нее тогда
уровень тестостерона в крови пониже – быть бы ей доктором
химических наук от Зелинского. После революции и
гражданской войны стала бы профессором МГУ, продолжала
бы работать с главой научной школы, может, это ей, а не
Альфреду Платэ он поручил бы исследовать реакции
дегидроциклизации парафинов на платине, то, что после
войны Владимир Хенсел в Штатах превратил в платформинг.
Сталинская премия, эвакуация в Казань. Может, еще и в
шестидесятых годах ходила бы по коридорам химфака
заслуженной белой мышью, так и не увидев ни бегства от
красных из Одессы, ни парижских меблированных комнат,
ни особнячка в приморском Грассе, ни немецких солдат на
улицах Ниццы.
А могло, конечно, быть и так, что ехать ей, племяннице
кадетского лидера, в Воркуту, узнавать, что такое пересылки,
премблюдо, «минус десять», реабилитация – или безымянная
могилка в мерзлоте. Мало ли что может получиться на
пересечении турбулентного потока Большой Истории и
тоненькой струйки судьбы маленького человека?