В полвторого он уходил к себе, она выключала свет, долго еще курила в открытую форточку, и засыпала тревожным сном.
Рано утром ехала на занятия, дремала в метро, не уступала место старухам, уступала тем, кто, как ей казалось, в этом нуждался. Грустному поэту. Женщине с ребенком и гитарой в большом, громоздком чехле.
Этот мир был на грани чего-то нового. Правда, старое все никак не уходило, и никто из них не знал, когда оно уйдет, и уйдет ли вообще.
***
…Маленькая фигурка сидела за фортепиано.
Был солнечный зимний день, свет падал сквозь кружевные портьеры на паркетный пол. Совсем как в старые времена, по всему дому распространялся аромат стерляди под лимонным соусом, аромат вина и праздника. Был чей-то день рождения, шел 1928– й год…
– Сашенька, сыграй нам что-нибудь, – совсем как раньше, просил отец. И Сашенька, гимназистка пятнадцати лет, старательно выводила пассажи на стареньком «пиано».
«Дорогие гости, за стол, прошу всех за стол!» – снова раздавался громовой, но добрый голос хозяина дома, радушно взмахивающего ладонями, голос, призывавший гостей откушать стерляди под соусом из лимона. Потом он подходил к дочери, и, мягко похлопывая ее по плечу, наклонялся к уху и смешным голосом произносил: «Сашенька, идем за стол. Музыкантам особое меню». Девчушка смеялась, последним взмахом маленькой руки заканчивая веселую мелодию…
– Катя!
Всегда в эти минуты кто-то посторонний врывался в ее мысли, теребил за плечо, в трамвае спрашивал билет, на лекции просил запасную ручку. Она встряхивала головой, будто отгоняя остатки сна, рассеянно смотрела на того, кто помешал ее мыслям. А у самой все еще звучало: «Сашенька… Музыкантам… особое меню…»
Как это было похоже на фарс – дикий, тревожный фарс. Они хотели сохранить то, что было им так дорого, и все время по праздникам готовили эту стерлядь под лимонным соусом, в коммунальной квартире играли давно выученные пассажи – гимн рухнувшему времени.
С некоторых пор Катя искала ответы в прошлом. С тех самых пор, когда поняла, что в настоящем их нет, когда поняла, что настоящее – в какой-то степени есть то, что уже было. Эта мысль удивила ее, поразила и – обрадовала. Это могло значить то, что и ошибки, которые совершаются в настоящем, могли иметь место в прошлом.
Катя смотрела в окно: на синий дождь, на расплывчатые огни авто на мокрых дорогах.
Сашенька была ее прабабкой. Она родилась в начале двадцатого века, в 13– м году. В годы революции брат Саши был белым офицером.
На улицах Москвы было неспокойно. Это время безвременья невыносимо тяготило, висело в воздухе, ощущалось в метро, в продуктовом магазине, в кино, баре. Как ни странно, это безвременье не так сильно ощущалось, пожалуй, в баре. Когда она выпивала искрящийся коньяк, или водки.