Поскольку Лихобаб молчал, встрял Смолин. Сказал с ухмылочкой:
– Гнилуху толкаешь, Леший. Верю, что ты давненько не бывал у хозяина, но ведь должен помнить наше все – уголовный кодекс. А что там про такие коллизии прописано? Не бывает ни смягчения, ни послабления, ежели преступление не совершилось по обстоятельствам, не зависящим от исполнителя… Как про нас с тобой, ага?
– Вот именно, – подтвердил Лихобаб. – И растолкуй ты мне, умник, что нам мешает всю вашу кодлу положить со свинцом в организме? Или ты меня гуманистом считаешь? Зря…
– Водяной, – сказал Леший даже с неким подобием усмешки (именно что подобием, на безмятежную, настоящую эта гримаса все ж не вытягивала). – Людей мочить – дело серьезное, уж ты-то понимать должен. Мочкануть-то нетрудно, а что потом?
Лихобаб прищурился:
– А ты думаешь, у меня привидения по ночам под окнами толкутся? Знаешь, сроду не бывало…
– Я не про то. А как всплывет ? Если ты давненько сидел в соседней комнате, слышал, поди, как я Васе объяснял про спаянность ? Нету ее в вас, милый, ну нету, и весь сказ… Ты, да Вася, да еще девочка – вы не команда, вы сами по себе, на трех делится ваша кодла, а не из трех состоит… Смекаешь? Мало ли что в будущем стрясется, мало ли кто проговорится… Не хватит у вас способности это на себе всю оставшуюся жизнь таскать , поверь моему жизненному опыту…
– А у тебя бы хватило?
Леший поежился:
– Я так, теоретически… Рассуждаю вот…
– Иначе говоря, жить хочешь?
– А ты нет?
– Понятно… – протянул Лихобаб, поглаживая приклад карабина. – А предположим, попадаешь пальцем в небо? И ношу эту мы как-нибудь снесем? Леший… Ты, часом, попросить не хочешь? Поумолять, чтоб не мочили?
– Не дождешься, – угрюмо сказал Леший. – Сроду раком не вставал и сейчас не буду. Мочканешь – значит, судьба такая. На коленях подыхать не буду…
– И за них решаешь? – Лихобаб показал большим пальцем за спину, где помещалась троица.
– Маича Петрович – человек немолодой, – отозвался Леший, – тех же убеждений. Ну, а ребятки… Мое воспитание. Крепенько вдолблено: если и помирать, то не раком или в иной неприглядной позе, а гордо держа голову. Ты к ним приглядись, приглядись. Похоже, что они скулить начнут?
Лихобаб не повернул головы, но Смолин присмотрелся. Походило на правду: оба племянничка сидели с видом бледным и угнетенным, но что-то не походили на слабаков, способных скулить на коленках…
– Хорошо воспитал, – сказал Леший с некоторой даже ласковостью, как мог бы охотник отозваться об идеально натасканной собаке. – Убить убьешь, но не согнешь и не поломаешь…