В самом сердце Акарнии, там, где уже несколько тысячелетий не ступала нога человека, медленно брели две фигуры. Обе фигуры были закутаны с ног до головы в плащи, белые, со странной чёрной орнаментальной вязью, которая по краям плащей поднималась снизу до капюшонов. Палящее солнце и раскалённый песок под ногами им, казалось, ничуть не мешали. Фигуры неторопливо брели по месту одного из величайших сражений человечества, месту, ставшему за минувшие века обыкновенной пустыней.
— Сс`аргас! И почему Первый для этой миссии выбрал именно нас? — неожиданно и недовольно вопросила одна из закутанных в одежды фигур.
— Тимс, ты опять начинаешь? Я тебе когда-нибудь из-за твоего нытья голову оторву — глухо, отозвалась вторая фигура. Голос был какой-то… нереальный. Казалось, вместо прямых слов слышится эхо, причём в которое вписаны гулкие удары по металлу. Совершенно невозможное сочетание для обычного человека.
Если одежды у этих двоих были одинаковые, то внешне они сильно отличались. Тот, кого назвали Тимсом, возвышался над своим спутником на добрый аршин, хоть и имел пусть и высокий, но вполне человеческий рост, а вот второй, несмотря на свою почти карликовость, чуть ли не на целую сажень был шире в плечах. И если Тимс ещё вполне подходил под определение «человек», то о его спутнике такое и близко нельзя было сказать.
— Господин Листер, это ведь так скучно! — уныло протянул Тимс. — И почему Акарнии все так боятся? Глупые людишки.
— Ты тоже человек, — без каких-либо эмоций произнёс Листер.
— Не будем о грустном, — хмыкнул Тимс. — Вот завершим это задание, и я опять вернусь к своим картинам, пусть следующее выполняет кто-нибудь другой.
— Картины? Что — картины? Я продолжу свои эксперименты! — слова были произнесены всё тем же глухим голосом, но в них прорезались хоть какие-то эмоции.
— Всё бы вам эксперименты ставить, истинная красота запечатлена в произведениях искусства!
— Совершенно бесполезная вещь.
Последующие полчаса показали, что спор об искусстве между этими двумя возникал не в первый и, видимо, далеко не в последний раз. Лишь когда на границе видимости появилось странное, сильно перекорёженное строение, спорщики замолчали. Остановившись, они некоторое время разглядывали здание, после чего вновь зашагали, но уже без слов.
— Снизу, — произнёс Тимс.
— Он твой, — безразлично отозвался Листер.
— Хорошо.
Тимс остановился, и в ту же секунду перед ним появилась лёгкая дымка, а затем из неё резко проступила энергетическая печать, представлявшая собой невообразимо сложное сочетание линий, наложенное на пентаграмму. Стороннему человеку она могла показаться неким хаосом линий и странных букв. Мягко пульсируя синим светом, печать опустилась на песок, а вслед за ней опустился и Тимс. Встав на одно колено рядом с печатью, он дотронулся ладонью до её центра. Секунду-две ничего не происходило, а затем от печати во все стороны устремились цепочки символов и десятки линий, а ещё через пару мгновений на песке пульсировала печать радиусом более двух десятков саженей.