Только вот квартала через два обратил внимание на одного хмыря гражданской наружности и французского обличья, который топал следом. Я бы на него и не посмотрел, но, случайно оглянувшись, увидел, как «вильнул» его взгляд. Хм… Это ещё что за фигня? Может, парень просто следом идёт, а я уже гоню? Временно отложив посещение магазина, начал мотать круги по городу, подолгу останавливаясь возле витрин, даже заскочил в ресторанчик выпить кофе, но француз так и шёл за мной. Только перед тем, как я заходил в ресторацию, на нём был плащ и шляпа, а когда я вышел, он уже щеголял в беретке и плащ был перекинут через руку. Вот этот берет и убедил меня, что случайность исключена. Такая маскировка, конечно, наивна, но глаза отводит хорошо. Люди лица случайных прохожих обычно не запоминают, если в памяти что и отложится, то какой-нибудь яркий штрих в одежде. Избавься от него, и ты — новый человек. Получается, за мной следят, и следят не немцы. В гестапо таких лохов не держат, а тем, кто нас принимает, «хвост» за мной пускать — вообще смысла нет. Поняв, что это не глюк и за мной наблюдает какая-то третья сила, порысил обратно в гостиницу. Там сразу обратился к Виктору Бабкину — командиру наших охранников:
— Вить, тут за мной француз странный как привязанный ходит. Я проверился, и теперь уже не сомневаюсь, что это был «хвост». А вы здесь ничего не замечали?
Бабкин на этот вопрос только ругнулся сквозь зубы, а потом пояснил:
— Говорил же, что не показалось! Я часов в двенадцать выходил — по округе пройтись, посмотреть, что к чему. Ничего особенного не заметил, но вот от ощущения, что за мной следят, избавиться не мог. Причём, когда вы с Брауном уходили, я немного следом прошёлся, но всё было нормально. А буквально через два часа начал ощущать себя как будто под прицелом… Доложил Санину, а он сказал, что не может быть — показалось, скорее всего…
— Нет, это ты его верно унюхал. Так что пошли к Артёму Сергеевичу вместе.
Санин, узнав про незапланированную слежку, сильно занервничал. Подумав пару минут, он спустился вниз, к телефону и куда-то позвонил, сказав буквально пару слов по-французски. Что именно, я не понял, но спросить не успел. Побарабанив пальцами по столику, он позвонил ещё раз. Разговор на этот раз шёл по-немецки и стало ясно, что дипломат требует объяснений. Положив трубку, он сказал:
— Наши немцы не представляют, кто это может быть, но сейчас пришлют своих людей.
Я, набравшись наглости, поинтересовался:
— А с кем вы по-французски говорили?
— С резервной группой. Что бы ни случилось, они должны быть в курсе того, что здесь произошло.