Руку-то не целовала, а всё равно должна была показывать батюшке уважение. Школа была церковноприходская. Люди, которые приходили в церковь, назывались прихожане, а дети прихожан приходили в школу. Татьяна Дмитриевна должна была подчиняться попу. И она вроде бы ему подчинялась, а в душе не подчинялась никогда.
И вот начался первый урок.
Батюшка поп встал, и все ученики сразу встали.
— Господи, помилуй! — сказал поп, да так громко, что у многих учеников поджилки задрожали.
Батюшка начал читать молитву, ученики вытаращили на него глаза и, конечно, ничего не понимали. Молитву-то он читал на церковном языке, а они-то знали свой язык — полынный.
Голос попа становился всё громче, громче, и ученики совсем оробели.
К торжественному дню они все принарядились. Все были в белых штанах и рубахах, на ногах сияли новенькие лапти.
Стоял среди них и солдатик Мишка. Татьяна Дмитриевна заставила и его прийти в школу, в первый класс. Мишке тоже сшили штаны и рубаху, и дед Игнат перед началом занятий его как следует причесал.
Молитва наконец кончилась. Все вздохнули с облегчением, и батюшка поп сказал;
— А сейчас устроим перекличку. — Он взял тетрадь, которая лежала на столе, раскрыл её и вдруг гаркнул: — Антошкин Иван.
Ученики снова перепугались, а больше всех перепугался Ваня Антошкин, маленький мальчик, который тоже пришёл в первый класс. Он никак не ожидал, что сразу после молитвы батюшка поп назовёт его имя.
— Антошкин Иван! — снова повторил батюшка.
Ваня окончательно побледнел, сморщил нос и вдруг заплакал. Татьяна Дмитриевна подошла к нему и шепнула на ухо:
— Не бойся, Ванечка. Встань и скажи: я.
Но Ванечка плакал безудержно.
— Вот ведь история, — сказал батюшка лавочнику. — Ревёт чадо, а чего ревёт?
— Напугалось чадо, батюшка, — сказал Чернов. — Вот и ревёт. Вы уж потише, батюшка, чадо какое-то пугливое попалось.
— Гм… чадо пугливое… Ну чего ты ревёшь, чадо? Встань и скажи: я.
Ванечка встал, а сказать ничего не мог.
— Ну, — сказал батюшка. — Кто тут Иван Антошкин, можешь ты ответить? Ты Иван Антошкин или я?
Ванечка на миг перестал плакать, подумал немножко, действительно, кто же тут Иван-то Антошкин, и сказал наконец, ткнув себя пальцем в грудь:
— Мон.
Тут все, конечно, засмеялись. «Мон» — это было на полынном языке, а надо было отвечать на русском.
Батюшка поп махнул рукой и продолжал перекличку:
— Киреев Ефим.
— Я.
— Несмеев Григорий.
— Я.
Наконец дело дошло до солдатика.
— Михаил, — прочёл батюшка поп, хотел было продолжить и остановился. — Михаил… Что ещё такое? Михаил, а дальше пусто. Где его фамилия?