Сообщалось другое. Во-первых, слон сдох. Во-вторых, вызванные пред светлые очи телеобъективов специалисты кивали то на дефекты программного обеспечения, то на несоблюдение нанотехнологии наносборки нанороботов, и от бесчисленных «нано» вяли уши. Объяснение годилось для простаков. Поведение «дефектных» сельхозавров было чересчур осмысленным и дефектами не объяснялось.
В свое время Геннадия Родионовича действительно вызвали «куда надо». Молодой человек, представившийся Петром Петровичем, попросил его припомнить в деталях все, что произошло в тот достопамятный вечер. Пришлось рассказать. Хотелось умолчать об истории с матом конем и слоном, но Геннадий Родионович сообразил, что тут уже могли успеть побеседовать с Рыбабой.
Похоже, угадал – никакого видимого удивления сообщение не вызвало.
– Ну и как же вы это оцениваете, Геннадий Родионович? – спросил Петр Петрович, глядя на учителя спокойными светлыми глазами.
– Простите… что именно?
– Интерес – будем называть это так – сельхозавра к вашей шахматной партии.
– Да как оцениваю… – Геннадий Родионович сделал частичную уступку желанию поежиться – пожал плечами. – Собственно, никак я это не оцениваю. Теперь я уж и не уверен, что это мне не показалось…
– Ну-ну. Не принижайте себя. Скажите вот что: границы тела сельхозавра были резкими или нет?
– М-м… пожалуй, обыкновенными. То есть не то чтобы очень уж резкими…
– Никаких шлейфов, струй, туманных образований?
– Никаких.
– Вы твердо в этом убеждены или вам показалось?
– Я… пожалуй, мне так показалось. На все сто не уверен.
– Ясно. – Петр Петрович сделал короткую запись в прошнурованной тетради. – И еще. Вы упомянули, что вместе с вашим партнером по игре сидели, не сделав попытки уклониться от встречи с сельхозавром. С чем это связано?
– Испугался, – честно сознался Геннадий Родионович. – Просто до полусмерти испугался. Ноги отнялись.
Угодил таким ответом или нет – сам не понял.
Больше ничего интересного не произошло, и свидетель был отпущен с миром. Зачем вызывали – сам не понял. Похоже, собирали некую статистику…
Какое-то время Геннадий Родионович пребывал в смятении, после чего включилась интуиция. Его опережали. Его, возможно, уже опередили. Фора таяла.
Затем включилась мысль. Оптик-расчетчик мыслит рационально, и если учитывает в расчетах аберрации высших порядков, то лишь тогда, когда без этого нельзя обойтись. Похоже, наступил именно такой случай.
Почему Петр Петрович спросил, не наблюдались ли вокруг сельхозавра некие туманные струи? Думай, оптик, думай.
А интересно бы выяснить, определяют ли существующие анализаторы воздуха наличие взвешенных в нем нанороботов или нет?..