Закуски на столе не подкачали, а путь к сердцу мужчины, как всегда, лежал накатанной дорогой через стол.
Разговор напоминал легкое игристое вино. Вроде бы ни о чем, но хмелил и подзадоривал. Судских расслабился, тайных происков не видел, а в Любаше, кроме обаятельности, которая пьянила его, — тем более. Невыспавшийся, он скоро осоловел и попросил кофе покруче. Она сварила его немедленно, и Судских, выпив с удовольствием чашечку, взбодрился. Определенно, и опоить его не хотят.
Около половины двенадцатого они прощались.
«Останься, дурак!» — во все печенки толкал его внутренний голос. «Топай, топай, балбес!» — подгонял другой, которому он привык подчиняться. Оба нахлебника считали его недоумком и, судя по бурлению в желудке, собирались устроить меж собой скорую разборку.
— Так жаль отпускать вас, — вторила Любаша его внутреннему голосу, а другой ответил его словами:
— Увы, надо.
Она, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку, и Судских захотелось еще чашечку бодрящего кофе. Дома не балуют.
— Не забывайте меня, — шепнула она. — В следующий раз я расскажу вам японскую сказку.
— Хорошо, — пообещал он, поцеловав ей ладошки.
Водителю он велел ехать обратно в Яссново. Охранники молчаливо одобрили.
Родной по частым ночевкам диван вовсе одобрительно встретил его, обнял и убаюкал. В мертвом сне с улыбкой на губах явился Тишка-ангел.
— Бдишь, княже, наказ?
— Бдю, — вздохнул, переворачиваясь на другой бок, Судских. — Так вся жизнь и проходит. То мясного не ешь, то филейных частей не трогай…
Такой крепкий сон прервал телефонный звонок. Вскочил как ошпаренный. Кому надо в третьем часу ночи?
— Судских, ты прописался там, в своей гребаной конторе? — услышал он нетерпеливый от злости голос жены.
— Заработался, — сказал он, проснувшись окончательно. — Тебе впервые, что ли?
— Я-то думала, по бабам пошел, — успокоилась она.
— Дай поспать, — начал раздражаться Судских.
— Эх ты…
«Как это они все чувствуют?» — готовясь заново провалиться в сон, подумал Судских.
— Княже, — тормошил Тишка-ангел. — Ты японскую сказку обязательно послушай. Быль это.
— Ладно, ладно, — не хотел просыпаться Судских. — Передай нашим, что мы пашем. Иди. — И Тишка ушел огорченный.
Едва утром он привел себя в порядок, появился Смольников. На часах чуть больше восьми.
— Игорь Петрович, простите великодушно. Сказали, вы здесь, и я прямиком сюда.
— Неотложно? — с участливым юмором спросил Судских. — Чай пил?
— Не успел, — переминался у входа с ноги на ногу долговязый Смольников.
— Тогда присаживайся. За чаем и побалакаем, — указал он на столик и кресла в углу. Заказал завтрак на двоих.