Прожевав первый бутерброд, Смольников больше не утерпел от подпирающих сообщений:
— В архиве Мосводохозяйства я натолкнулся на удивительный документ.
— Раз натолкнулся, значит, фарватер не чист. Ты как там оказался?
— Разыскивал старые карты Москвы. Дошел до восемнадцатого века, ничего нового не обнаружил. Собрался уходить, но архивариус указал на дверь в подвале и подсказал: там свален всякий писчий хлам, его собираются выбрасывать, едва завершится инвентаризация документов.
— Так-так, — намазывал хлеб маслом Судских. — Помойки — слабость органов. И там, конечно, обнаружилась неведомая доселе рукопись исторического значения?
— Рукопись не рукопись, но обнаружилась, — кивнул Смольников, давясь горячим чаем.
— Не торопись. Нашел, не отберут. Выпей прохладного апельсинового сока и веди меня в чудесную страну находок.
— Вот! — торжественно выложил на стол Смольников стопку пожелтевших листов.
— Но это не восемнадцатый век и даже не девятнадцатый, — перелистал стопку Судских. — Копии.
— Но тот, кто печатал это, видел оригинал шестнадцатого века! — убежденно говорил Смольников.
— Ох и легковерный, — покачал головой Судских, но листки снова взял в руки и стал вчитываться заинтересованно. — Явно на «Ундервуде» печаталось, где-то в начале века…
— Указан двадцать седьмой год. Печатал служащий Исторического музея, вот его послание, — не менее торжественно протянул Смольников еще один пожелтевший листок.
«Спешу закончить работу и боюсь не успеть. Завтра оригиналы передают в Лондон по приказу Троцкого, где будут проданы или уже проданы инкогнито. Нашим вождям история России ни к чему, бесценные документы меняют на презренный металл. Боюсь, весь штат музея с приходом Лепешинского ждут неприятности и разгон. У меня не осталось даже возможности вынести отпечатанные тексты: на выходе нас тщательно обыскивают. Оригинал сразу перевожу на общепринятый язык. Достаточно и этого. Повторяю: рукопись бесценна». Чуть ниже приписка от руки: «P.S. Уже стало известно, что рукопись покупает американский миллионер Джозеф Триф».
— Постой, Леонид, — нахмурился Судских. — Это какой-то новый родственник Ильи Натановича?
— Точно, Игорь Петрович. Прямая родственная связь. Я тщательно проверил. Практически все управляющие, президенты, учредители коммерческих банков начинали благодаря поддержке зарубежных финансовых магнатов. Став на ноги они возвращали долги и работали в связке с инвесторами. С нуля никто не начинал. Правительство Гайдара устроило этим новым русским бездонную кормушку, цифры вымытых накоплений астрономические. К 1996 году таких банков практически не осталось, приток дармовой валюты оскудел. Держатся на плаву только банки с родственными связями. Система вымывки средств усложнилась, но приносит вполне приемлемые проценты.