— Принимается. На что? — протянул руку Судских.
— Отдай назад Шмойлова. Как понимаю, ты его выпотрошил, а я с ним найду общий язык по другим темам.
Пожали руки.
— Виктор Вилорович, — козырнул подошедший оперативник Воливача и замолчал.
— Говори, — ободрил Воливач, — Игорь Петрович мне как родной сын, роднее не бывает.
— Вот, — разжал ладонь оперативник. — Из такой «астры» был убит майор Зуев. Из нее же рязанский хлопец.
Воливач пояснил:
— Помнишь происшествие на Рязанке? Тогда мы считали, что водитель погиб при столкновении. При вскрытии оказалось — застрелил Шмойлов. А теперь я очень в этом не уверен. Не было ли в «ауди» третьего, а Шмойлов скрывает?
— Мало ли таких моделей? — усомнился Судских.
— В данном случае — одна и та же, — повернулся к Судских оперативник. — Патрон вскрывался для добавки пороха. Видите следы? — показал он гильзу. — Ее обжимали после вскрытия. Вот следы от пассатижей или тисков.
— Найдем стрелка? — спросил у него Воливач.
— С номерами? Нет проблем, постараемся, — уверенно ответил оперативник. По его тону угадывался знаток своего дела. В пору ельцинских глупостей Воливач умудрился сохранить опытных работников и костяк Лубянки.
Судских позавидовал. Его хлопцы работали ответственно, однако хватка у оперативников Воливача была жестче, без церемоний. Дать по зубам, если вежливый разговор не получается, считалось вполне приемлемым делом. От такого поворота собеседник становился податливее. Метод или пережитки бериевской практики? С одним уточнением: по зубам давали зубастым, ушастым перепонки не рвали, те слушали хорошо, а глазастые видели сразу, что церемониться с ними не станут.
Воливач поднес к губам мобильную рацию и запросил:
— «Лагуна», как там землячок поживает?
«Москвич», — догадался Судских.
— Ведем миленького! — живо откликнулась рация. — Засекли с воздуха, передали наземной службе. Движется к Тверской.
— Где перехватывать надумали?
— На светофоре у «Белорусской». Ждут уже.
— Не брать, — передал оперативнику Воливач. — Пусть до точки ведут.
«Лагуна» приказ приняла.
— Видишь, как у нас? — поддел Воливач Судских. — Я полагаю, это наезженная дорожка. Третий раз этот маршрут засекаем. По коням, Игорь, тут нам больше делать нечего, — оглядел он скупо краснолампасных виповцев из милиции, цыкнул языком и пошел к своему вертолету. Милицейские чины рассаживались с завистью по служебным машинам.
И Воливач, и Судских поняли сразу: охотились не столько за Мастачным, он стал отработанным материалом, его не трогали, поскольку не было распоряжения президента, его хотели припугнуть, и не больше, а помощники его были на особом счету, от них шли какие-то нити, теперь они обрывались. Кто именно охотился — не обсуждали. Понятно без слов. Оба еще лучше поняли.