— Можно за кабель оголенный ухватиться невзначай или в капкан угодить.
— А кто их ставит?
— Антидиггеры. Мы с ними воюем.
— Разговорчики в строю! — окрикнул Первушин и посветил в их сторону фонариком.
Третий час пути группа шла маршрутом, известным только Первушину и Первакову. Под ногами текла вода, если не выпадало идти участком по колено. Сверху постоянно капало, по стенам сочилось, влага буквально плавала в воздухе. Ржавые крепления не казались прочными, грозили рухнуть, и Смольников только удивлялся, как до сих пор не завалило все эти коридоры, переходы, тоннели, как вообще центр Москвы не провалился в преисподнюю.
Смольников по всем параметрам в диггеры не попадал, не будь просьбы органов и не снабди их сам Воливач картой, какую раньше диггеры в глаза не видели. Был он не приспособлен к утомительным переходам, обряда посвящения не проходил и клятвы не давал. Откуда у Смольникова такой опыт? Он привык корпеть над книгами в тиши кабинета, а не месить в однообразии жижу под ногами, дышать сырой взвесью. А так ли уж интересно упереться лбом в замурованный проход на пути, а шажок в сторону макнет в протекающие погадки по самую грудь. Но взялся за гуж… Опыт был у Первушина, у Первакова, группа равнялась на них, они без особых затруднений выводили подопечных в нужную точку и безошибочно называли место над ними.
Так-то оно так, но выходить к искомой точке приходилось чаще всего обходными путями, такими тесными и узкими лазами, что Смольников удивлялся, когда проход оставался позади.
— Кто это все понарыл? — ворчливо спрашивал он, и охранитель его жизни Валерка быстрым шепотом отвечал охотно:
— Этим ходам, Леонид Матвеевич, лет по триста, а другим и ста нет, зато страшные тайны за ними кроются. Мы вот идем известным ходом, а где-то тут неизвестная дверца скрывается…
— Опять болтовня? — окрикивал Первушин, чаще Перваков, и Валерка испуганно умолкал. Вылететь из группы диггеров проще простого, достаточно упрека старшего, и никто не заступится: есть клятва, она соблюдается неукоснительно.
Первушин объявил привал. Зажгли свечку и сели кружком.
Смольникова больше интересовали не конечные точки маршрута, а именно эти разговоры на отдыхе, когда Валерка с молчаливого согласия вожаков мог пояснять безбоязненно, о чем намеками общались на привале. Случалось, сами вожаки обсказывали непонятные вещи и тайны, от которых несло сыростью и жутью. Приходилось Смольникову самостоятельно разбираться, легенда или чистейший это факт.
Пожалуй, он понравился вожакам своей тактичностью и неприхотливостью, что у диггеров ценится особо. Ходить неспешно, говорить мало — основное правило. Даже когда Перваков спорил с Первушиным, это выглядело так: «Правей, Первак!» — «Взад! Верхом ходи!» — вот и весь диалог, весь уточненный маршрут.