— Скажи мне, — обратился сегун к гонцу, самураю из рода сэндайского князя Датэ Масамунэ, — кто первым создал беспорядки?
— Староста рыбацкой общины в Аони, — быстро ответил гонец и, опершись костяшками пальцев о циновку, стукнул бритым лбом о порожек пред грозным сегуном.
Ему правитель мог доверять: князь Датэ свою преданность доказал роду Токугава, в решительный час он оказался рядом.
— Чем была недовольна община?
— Э, — набирался духа гонец. — Они хотели всей общиной перейти в иную веру. Построить пагоду в честь бога Киристо и не работать в субботу. Сборщик податей, господин Нория Си-мадзу, запретил им отдыхать в шестой день недели — община не рассчиталась за подушные и водные льготы — и вызвал надсмотрщиков, тогда община взбунтовалась.
— Как это — отдыхать в субботу? — закипал гневом сегун. — Чем они лучше других крестьян?
— Староста общйны заявил господину сборщику налогов в провинции, что это великий грех…
Иэмицу вскочил и, не в силах подавить в себе великий гнев, почти забегал по залу приемов.
— Что я слышу? Жалкий староста смеет выбирать праздники! Казнить на месте с сыновьями! Общину поголовно бить бамбуковыми палками, по сто ударов каждому; кто осмелится роптать, забить на месте, имущество общины описать в казну!
Ненадолго задержавшись у склоненного гонца, он выдохнул с жаром полного гнева:
— Кто внушил им непослушание? Говори!
— Иноземные монахи из Нагасаки, — промямлил гонец.
— Опять монахи! — зашелся новым припадком гнева правитель. — Опять они вольничают! Перебить всех!
Сегун затоптался на месте, закрутился вокруг себя, сводя и разводя кулаки. В такие минуты он был особенно страшен, напоминая своего упрямого отца Иэясу. А кому нравятся вольности иноземцев? Его отец, великий полководец рода Токугава, с детства познал лишения в доме князей Имагава, где его держали заложником, сдерживался всеми силами и не позволял себе воспротивиться чужой воле — так это самурайский кодекс! Лишь после смерти могущественного Такэды Сингена отпала нужда покоряться ненавистным Имагава. Иэясу восстал, извел род Имагава под корень и занял место правителя Суруги — так это по праву победителя! Через десять лет он добил прочих приспешников Такэды при Сэкигахаре. Да, Иэясу Токугава восстал против законов, но он забирал назад принадлежащее ему по праву наследника и как награду за смелость присоединил земли покоренных, стал первым в Японии, никому больше не подчинялся, даже императору, будучи военным правителем-сегуном, но что позволяют себе жалкие простолюдины! Это какой порядок будет в стране, где толпа диктует условия и с умыслом подрывает устои державы, которая едва оправилась от междуусобиц?