За шкафом подвал продолжился, он перекрывал нишу в человеческий рост. На полу перед Иваном стояли два раскрытых ящика, по размерам в точности такие, как переправленный в Санкт-Петербург, даже боковая рейка набита по диагонали. Ивана это не обрадовало, даже насторожило.
Ящики были пусты, упаковочная бумага скомкана, многое говорило о поспешности, с какой опустошали ящики. Вне сомнений, за время их отсутствия отсюда забрали содержимое ящиков. Не торопясь Иван обследовал ящики, вынул упаковочную бумагу, потряс ее. Выпал лист писчей бумаги величиной с лист записной книжки.
«Товарищ Сомов! — читал Иван беглые строчки выцветших чернил. — Хозяин недоволен: если решено убрать Штейнберка, нет смысла противиться. Вам будет хуже». Неразборчивая подпись, а по верху листа шапка: «Комитет партийного контроля при ЦК ВКП(б)».
С листком бумаги в руках Иван поднялся в столовую. Шел медленно, будто постарел.
— И знаешь, что хранилось внизу? — спросил он у Дарьи.
— Что было внизу? — недовольно переспросила она.
— Тот самый архив, ради которого мы вернулись.
— Господи! Как он туда попал?
— Хитрый Триф хранил архив в пустующем доме. Что же тут неладного? — пытался разобраться в ситуации Иван, но Дарья раскипятилась:
— Думай не думай, а сидеть здесь нечего. Денег у нас осталось тысяч тридцать франков. А кушать что? А бензин? Ты зачем все деньги передал связнику?
— Он сказал, в Бельгии даст другой связник, — раздраженно отвечал Иван. — Поехали!
Едва они тронулись, путь им преградил «опель-кадет» агента по недвижимости, и сам он бодро выскочил наружу.
— Вы на прогулку? Очень хорошо, что застал вас. Вам надо уплатить ренту за новое проживание.
— Мы уезжаем совсем, — холодно ответила Дарья.
— Сожалею, но тогда надо уплатить обе ренты, — вежливо и настойчиво настаивал агент. — Двенадцать тысяч франков.
«Это еще почему?» — хотела взорваться Дарья, но Иван процедил ей сквозь зубы:
— Плати.
Плакали денежки. Агент принял их, получил подписи, вежливо попрощался и задним ходом стремительно скрылся за деревьями. На щеку Дарьи выкатилась немая слезинка.
«Вот так и начинался разговор о разводе», — уныло подумал Иван. Корябнуло под ложечкой.
В Брюсселе по данному агентом Трифа номеру телефона никто не отвечал. Автоответчик что-то вежливо предлагал на фламандском. Иван повесил трубку. Поразмыслив, набрал стокгольмский номер. И там никто не снимал трубку. Автоответчик тоже вежливо предлагал что-то, но на шведском. Выждав полчаса, Иван повторил набор, и вновь безрезультатно.
— Что-то тут не то, — усиленно искал выход из раздумий Иван, усаживаясь в машину рядом с женой. Говорил, чтобы растопить ледяное молчание. Дарья не разжимала рта.