Загадочная ухмылка держалась на лице Бехтеренко до самого Ясенево. По какому поводу — сам не знал.
В Управлении, справившись с потоком поздравлений, он прошел в свой кабинет и открыл сейф. Вот он, пакет Судских, завещание…
Посидел за столом, подумал, выложив перед собой запечатанный пакет под сургучной печатью. Вскрывал его неторопливо, собрав осыпавшийся сургуч в пепельницу.
Развернул единственный лист. Узнал почерк Судских.
«Слава, не спеши делать выводы по поводу Икса. Он враг, но не спеши. Есть мудрая пословица: «Врага не отпускай от себя на расстояние». Пока даже я не могу определить степень его вины. И если со мной случится что-то, все равно не спеши. Ситуация может измениться в корне в любой момент». Под Иксом по уговору у них значился Воливач.
«Но откуда он мог предвидеть точно последствия? — недоумевал Бехтеренко. — Заведомо знал о своем исчезновении, знал, выходит, и о перемещении Воливача… А не та ли это высокая политика, из-за которой исчезают люди неведомо куда и неизвестно откуда появляются? Сам президент напрямую сказал — не воевать с мельницами и не спешить А о Судских даже не спросил… Ну, ходы-ходики!»
Поджигая послание Судских, он определил для себя.
«Поищу-ка я генерала сам и тихой сапой, а там видно будет».
Через час он появился на Лубянке. Перед отъездом он накоротко собрал старших офицеров и объявил им: никаких перемен в УСИ не будет, Управление сохраняется в своем обычном виде. Кто останется за хозяина?
— Пока Зверев, — закончил Бехтеренко и распустил офицеров.
Само собой, Зверев задержался.
— Так, Михаил… Ключи, коды, шифры, дешифраторы, таблицы, допуски передам тебе вечером, а сейчас готовь усиленные спецгруппы по числу выходов из подземки на поверхность. Со всей амуницией, — подчеркнул он. — Полагаю, встречи там могут быть самые жаркие. Всех, кто побывал уже там, включай. Готовность на четырнадцать ноль-ноль.
Зверев вопросов не задал, кроме одного:
— А львовский архив?
— Пока забудь о нем. Пусть лежит где лежит Его судьбу пока определяет Игорь Петрович. И только он.
На Лубянке его встретил сам Воливач.
— Растешь, Святослав Павлович, — сказал он, прижимая ладони к его плечам. — Заметно растешь.
Скромная улыбка сменщика ничего не сказала Воливачу, а Бехтеренко хорошо владел собой. Поднявшись наверх, они могли говорить в доверительном ключе, который сразу предложил Воливач. Он неприметно дал понять, что благополучие УСИ целиком зависело от него, а быстрый взлет Бехтеренко — тем более.
Памятуя записку Судских, Бехтеренко сдержанно реагировал, дожидаясь, когда его якобы проймет от благодарности и Воливач скажет, сколько это стоит.