Есть впечатления, о которых мы никогда не забываем — и которые не теряют свежести даже и на далеко не первый раз. Корабль выглядел жутко, но Гарри улыбался.
Это были... это будут друзья.
Гарри вспоминал теперь уже совсем другую войну — Кампанию Суфиев в афганских горах. В две тысячи третьем году контингент со всей Европы прошелся по стране от гор Бадахшана до маковых полей Герата, вычищая магическую часть того странного государства, что выросло там, как растет на хлебе плесень. Тогда Гарри и все, кого он любил, были веселы и молоды — и точно такими же были вчерашние дурмстрангцы, радом с которыми воевала английская группа. Чудная смесь славян и немцев, точка, где встречаются Чарли и Перси Уизли, те, кто намеревались вернуться домой и вывезти тебя — просто так, для полноты картины. Гарри помнил душераздирающий холод на перевалах, чай на костерке, помнил странные песни.
Помнил вон того парня в заячей шубе — Айвен Алексеев рассыплется серебристой пылью на улице Герата, выйдя с двумя палочками на трех суфиев-магов прямо на глазах у вездесущих афганских детей.
Впрочем, это не отменяло того факта, что он помнил Каркарова — живой ноль во всех его раскладках. И не отменяло той секунды, когда с трапа на берег шагнул Виктор Крам.
Кубок — только формальность. Турнир начался в эту самую секунду.
Гарри сидел и уплетал нечто ужасное: тушеная в белом вине кислая капуста, как он когда-то еще узнает от Флер, была выдумана эльзасцами — и, таким образом, лежала точно посередине меж Бобатоном и Дурмштрангом. Вообще-то, он бы и буйабесу взял бы, и лукового супу с сыром — когда холодно, всегда хочется есть — но решил не портить дыхание.
Тем более что за буйабесом немедленно явилась сама же Флер. Гарри не трудился разглядывать пустые стулья у преподавателей, зная, кто туда усядется, так что беспрепятственно понежил глаз вейлой.
Не, ну как вейлой? Делакур — всего-то квартеронка, как и Флитвик, но с магическими расами завсегда так: волшебство уходит, внешность остается. Собственно, уже в первом поколении не остается следа от нечеловеческой магии — посмотрите хоть на Хагрида — но вот специфическую внешность ток крови несет вниз и вниз по родословному древу поколений так восемь — уже дети Маркуса Флинта будут похожи на людей.
Так что... было, конечно, приятно посмотреть на юную, еще незамужнюю и нерожавшую Флер — на то, как она встряхивает серебряными волосами, на ее изящную, но уж точно не сухую фигурку. Вот только обливаться слюною так, как на болгарских вейл с Чемпионата, на нее никто не будет. Да и к лучшему.