— Чего бы я к тебе заглядывал? — вовсе остервенел каперанг. — Платформа у тебя воинственных размеров, валенок родней. Занят я, толковище у нас, — обрубил швартовы каперанг.
— Болтянко там?
Хмырько-сан прикрыл трубку и воззрился на Болтянко-оглы.
— Не-не! — как от черта отмахивался Болтянко.
— И меня нет, — лихо отмазался от напасти Шибский-кун.
— Возьми Захребетного, — посоветовал ей каперанг.
— Ты за кого меня принимаешь? — оскорбилась теперь уже Катька. — Пусть сначала выкормит своего птенчика. Я не блядь, а дама с данными!
— Пойдешь ты — решил за всех Хмырько, указав на Вавакина. — С Катькой ссориться нельзя. Сделаешь, как Шибский учил, быть тебе большим человеком. Катька тебя в люди выведет.
Все довольно заржали. Ходить к Катьке — легче в урановых рудниках лямку тянуть. Измочалит до тряпки, спину ногтями в клочья издерет, добиваясь экстаза.
Тему закрыли, Катьке пособили, Вавакина-мерзавца в дорогу наладили. Велели улыбаться и радоваться случаю.
— Итак, господа-мерзавцы, — провозгласил каперанг. — Где у нас фарватер к бухте Выпивка?
На мерзавцев не обижались. Работа такая.
Только построились в походный ордер пить дармовую водку, опять звонок. Хмырько-сан трубку брал неохотно и вдруг стал по стойке «смирно», заладив: так точно, будет сделано, есть. Трубку клал, будто исходный код вводил в клеммы на пункте «Зеро». Народ извелся от любопытства, а каперанг, не прояснив обстановки, стал раздавать задания:
— Захребетный, придешь за полчаса до начала заседания и оккупируешь пятый микрофон, Болтянко — третий, а тебе, мерзавец Шибский, отдельное задание, растолкую позже. Велено, господа-мерзавцы, отработать хлеб.
— Во, тудыть, — затосковал Захребетный-баба. — Так пойдем выпивать-то? Семужка заветрится…
— Обязательно пойдем, друг Пафнутий, — заверил каперанг. — Прямо сейчас топайте к Валерке Пучеглазову, у него там Бубурин сидит, планчик на завтра решают. Они идейные, не пьют, но водяра в заначке имеется. Мы с ним друзья-товарищи, Валерка меня по случаю всегда опохмеляет.
Вот теперь фарватер открылся полностью. И что за напасть: только снова в походный ордер собрались, и дверь торкнулся Леня Курочкин из монархо-синдикалистов.
Погнали его из органов за пьянку и аморалку, а сюда взяли с уважением. С юмором мужик и пить умеет, больше его сам царь-батюшка не выпивал. А еще умел Леня Курочкин мирить правых с левыми, монархистов с марксистами, демократов с националами, всякий раз повторяя: «Ребята, давайте жить дружно, больше нам такой лафы нигде не обломится». И самое главное, знал Курочкин тайное изначально. Ради таких изначальное гей решили задержаться с выходом.