— Этот пакет повезешь на Краснопресненскую набережную. Кому именно передать из рук в руки, спросишь у секретарши Эллочки. Раньше она фельдъегерем была. И вообще, как вернешься, поговори с ней и со второй секретаршей Диной, что тебе вменено делать. На выезд бери «ауди», мою «960-ю» — ни в коем случае, только со мной. Ехай, — без начальственных нот напутствовал Вавакин.
Оставшись один, он стал ожидать звонка от мамаши Мот. Особых дел не случилось, текучку Вавакин отрабатывал сразу, за что нравился спикеру, тот хвалил его в укор другим, и других, чтоб не культивировать зависти, Вавакин снабжал закрытыми документами, делился информацией, чем был мил.
Время шло, а ответ от благодарной мамаши запаздывал. К Вавакину подкрадывалось раздражение. Унимая его. он позвонил приятелю, который раньше хорошо сидел на Старой площади, знал многие ходы-выходы, благодаря чему подвизался ныне в Белом доме, не и больших чинах, но в прежней значимости. Дружба их была скреплена обменом узкой информацией и некоторыми делишками, дающими стабильный приварок к зарплате. Впрочем, что такое зарплата чиновника? Мелочь, блажь, а информация — товар стоящий, оба потихоньку скирдовали тыщонку за тыщонкой в свои тайнички. Сфера услуг расширялась, покоясь на обоюдной привязанности.
— Тарас Акимыч, — звонил он приятелю, — а ты мне объективочку на госпожу Нинелию Мот не дашь?
— А кто это? — откликнулся приятель.
— Истинное лицо скрывается под Мотвийчук Ниной Владимировной, гадалкой. Круто живет тетка…
— Сделаем, дружок! — заверили Вавакина из Белого дома, и в это обещание он верил твердо, это не болтовня президентов, это то, на чем стоит держава — на невидимых связях клерков, их мицелий, который они берегут крепко. — Звони через часок.
Едва Вавакин положил трубку, телефон зазвонил требовательно.
— Андрей Андреевич, — узнал Вавакин голое шефа-кормильца, — не забыл, что завтра повторное голосование?
— Как можно! — обиделся Вавакин. — На товсь. Двести голосов против, плюс-минус десять. Обещаю.
— Не подведи, — напомнил шеф. — А я тебе тут кое-чего подброшу, так сказать…
— Не можете волноваться! — опять заверил Вавакин, подтянул галстук и вышел к секретаршам. Начиналась его прямая служба.
Заключалась она в хождении по фракциям, комиссиям, из кабинета в кабинет с целью выяснения аппетитов депутатского сословия. Полковое товарищество, мерзавцы депутаты не исхитрялись перед ним, зная, что отчет Вавакина ляжет на стол спикеру. Их не корили, если кто-то шел против общего мнения, на то она и демократия, зато итог всегда сходился. За итог отвечал Вавакин, будь он трижды плох. После вавакинского отчета другие люди нажимали другие кнопки, тогда результат приобретал сносный вид и вопрос выносился на голосование. Сбоев не было.