Не случайно всеобщему обозрению предстали уродливые рожи, мерзкие физиономии — скоморохи возомнили себя творцами, глупцы наставниками, юродивые — пророками. Упали нравы и ценности, средь бела дня сатана правил бал, а простые смертные все еще надеялись на длань Всевышнего, что упадет из нее.
Естественный отбор — это работа сатаны над Божьими ошибками.
Судских в любимчиках себя не числил, а обязанности судного ангела воспринимал искуплением за пожалованную другую жизнь. Когда способность его проходить сквозь стены и появляться в любом месте и в любое время иссякла, он не придал этому большого значения. Изнашивается все. Он был рад тому, что выбрался из дьявольских подземелий, что случилось все лучшим образом, а у России сеть невостребованные богатства, которым суждено поднять ее благо: Они должны принадлежать другому поколению, которое обокрало нынешнее. Ему доверено Всевышним распорядиться сокровищами здраво. Нынче пока не тот самый случай, когда можно тратить неприкосновенный запас.
Чудно как-то случилось. Едва Судских попрощался с бабулькой и хотел связаться по мобильному телефону со своими, перед ним вырос милицейский лейтенант, безусый и весь из себя решительный страж порядка, который властно протянул руку к мобильнику.
— В чем дело? — отвел его руку Судских.
— Отдайте мне эту штучку.
— Зачем? — улыбался Судских, считая лейтенантика несмышленышем.
— А затем, — внушительно напирал тот. — Вдруг вы храм собираетесь взрывать? Я давно вас приметил. Дайте свой прибор.
— Юноша, — терпеливо отвечал ему усталый мужчина в робе обычного разнорабочего, — я генерал Судских.
Лейтенантик аж подпрыгнул, лихорадочная поспешность двигала им. Он прытко включил свою мобильную радиостанцию и заверещал в микрофон возбужденно:
— Шестнадцатый! Шестнадцатый! Я — Семнадцатый! Я взял объект! Доложите Десятому, я взял объект! Я!
— Кого это ты взял? — посуровел лицом Судских. Встал, давая понять, что с мелкой сошкой разговаривать не намерен. Зеленый еще якать.
Лейтенантик выхватил из кобуры табельный пистолет и наставил на Судских.
— Стоять! Шаг в сторону — стреляю!
Судских смерил презрительным взглядом ретивого мальца, решая, как поступить с ним. Усталость последних суток, нечеловеческое желание просто выспаться переродились в раздражение. «Ну, сучонок, держись!» — пробудилась злость. Он собирался потешить собравшихся зевак, взглядом приподнять лейтенантика над землей и опустить с высоты человеческого роста. Вперился в него злыми глазами, источая решимость. И ничего: лейтенантик, сжимая пистолет обеими руками, целился в него, а люди вокруг посмеивались, не соображая, чего вдруг мент взъярился на работягу. Храм уже мало интересовал. Никуда он не денется» а бытовуха мила разнообразием зрелищности.