Подняв знак жреца над головой, я выкрикнул:
— Dhara Einne el'lenear, vuar'ra Aardenner!
На этот раз я знал, чувствовал: получится!
Глаза иерарха опасно сузились, но он не успел ничего предпринять. Жреческий диск раскалился в моих руках, вспыхнул и разлетелся брызгами. Получилось!
Врон яростно вскрикнул, прыгнул ко мне. Но между нами мелькнула полосатая молния, и наземь повалилось окровавленное тело иерарха с развороченной грудной клеткой и выпадающими кишками. Зверюга, рыча, продолжала терзать своего бывшего хозяина, ошметки плоти летели во все стороны. В лесу раздались дикие крики боли, визг и вой. Из кустов выметнулись еще три чудовища и накинулись на останки Врона.
Я закрыл лицо ладонями, опускаясь на бревна. Меня тошнило от слабости и вообще.
— Хватит, — давясь спазмами, глухо прошептал я. — Остановитесь, вы же не людоеды. Прекратите.
Полное ненависти рычание стихло.
Подняв глаза, я обнаружил четверых перепачканных кровью и все же потрясающе красивых дарэйли — двух мужчин и двух женщин, стоявших передо мной, угрюмо отводя взгляды. Друг на друга они тоже старались не смотреть. Один из мужчин показался мне знакомым.
— Где остальные дарэйли вашего жреца? — спросил я, вспомнив, что активными были пять из девяти камней на жреческом знаке.
Мне ответила невысокая девушка в серебристо-черном обтягивающем одеянии, сидевшем на ней, как вторая кожа, и не скрывавшем ни единого изгиба стройной фигуры. Черные волосы, заплетенные в множество косичек, спускались до ягодиц. Было в ней что-то змеиное — в скользящих движениях, в непроницаемом пристальном взгляде черных глаз без зрачков.
— Четверых он давно утратил, пятая передана другому жрецу и осталась в войске князя Доранта Энеарелли.
— Что связывает князя с Гончарами?
Губы девушки скривились:
— То же, что связывает одного жреца Эйне с другими.
Это была очень плохая новость.
У судьбы страшные шутки. Когда-то я убил того, кого люди считали моим отцом — императора Ионта. Что бы ни вошло в меня в ту ночь, это неважно: мои руки держали тот нож. Когда-то я поклялся в Лабиринте, что ни один встретившийся мне на пути убийца со жреческим знаком на груди не останется безнаказанным за то, что они сотворили с нами, со мной, матерью и братом. И теперь оказывается, что я должен убить и деда, если встречу его. За то, что он — худшее из чудовищ, Гончар.
Вспомнив, что иерарх притащил с собой и людей, я спросил:
— Что с лучниками?
Она облизнула губы розовым раздвоенным язычком.
— Разбежались. Мы их не тронули, принц.
Что-то слабо верилось, но проверять ее слова не было времени.