Жизнь в замке кипела. Из кузницы сквозь щели в дверях просачивался сизый дым и слышен был перезвон молотков, возле колодца толпились женщины с кожаными вёдрами, повсюду расхаживали куры, бегали дворовые собаки вместе с румяными грязными детишками в холщовых рубашонках, мычали коровы, блеяли овцы — деревня деревней… Всё необходимое для нормального существования обитателей замка было заключено в его стенах и жило слаженной, непрерывной жизнью, как организм человека. Гунтер мог только восхищаться. Вот оно — натуральное хозяйство в расцвете, прямо как в учебнике истории. Правда, там ещё говорилось что-то о грубых и заносчивых феодалах и забитых ими крестьянах.
Отец Колумбан бодро направился к башне, приветливо здороваясь едва ли не с каждой курицей, сопровождаемый мрачным сэром Мишелем и Гунтером, который вертел головой во все стороны и даже пару раз споткнулся, вызвав хихиканье каких-то девиц, неотступно следовавших за ними на почётном расстоянии. Хоть и старались они щебетать между собой вполголоса, Гунтер всё таки уловил неоднократно промелькнувшее в их болтовне имя сэра Мишеля. «Подружки детства, скорее всего, — решил он и, усмехнувшись, добавил: — И юности… Весело ему тут жилось!»
Они вошли в небольшую пристройку через низкую полукруглую дверь, миновали тёмный узкий коридор, в котором пахло сушёными травами, сеном и свежевыделанной кожей, и оказались в широком круглом зале внутри башни. Гунтер поднял голову, оглядел сильно закопчённый деревянный потолок, державшийся на косых балках, покрытых бугристым налётом сажи. Под самыми досками в камне были проделаны круглые отверстия — отдушины, выходящие в целях обороны только во двор, сквозь них пробивались полосы солнечных лучей, в которых густо клубилась пыль.
Чей-то влажный холодный нос коснулся ладони германца, и он увидел несколько мохнатых поджарых гончих, крутящихся у ног сэра Мишеля и с восторгом заглядывающих ему в лицо. Собаки явно были несказанно рады встречи с ним, да и сам сэр Мишель немного повеселел оттого, что первым делом встретился со своими старыми верными друзьями, которые не забыли его и, вопреки остальным домочадцам, довольны, что он вернулся.
Земляной пол зала был посыпан сеном, наполнявшим воздух терпким запахом, кроме того ощущался лёгкий дух то ли сырости, то ли псины. Впереди виднелся огромный очаг, напоминавший камин, который был в поместье Райхерт, разве что был он намного больше и попроще да похуже устроен — в зале изрядно попахивало дымом, но это лишь добавляло колорита.
Через весь зал тянулся длинный широкий стол в виде буквы «т». Часть стола, расположенная поперёк зала, была покрыта протёршейся на углах красной скатертью, остальная — некогда остругана, а потом за многие годы гладко отполирована локтями. По обе стороны стола тянулись деревянные скамьи, застеленные звериными шкурами. Перед главным столом, стоящим на небольшом помосте стояли два дубовых резных кресла, предназначавшихся для хозяина и хозяйки, — узкие с высокими спинками, без подлокотников и крепкие стулья для прочих членов хозяйской семьи, также покрытые шкурами.