Бейлиф Аржантана сэр Аллейн д'Эмери поначалу принял младшего Фармера с друзьями без особого восторга (поиски убийц в Нормандии результатов не давали), но, увидев на представленных ему грамотах печать Кентерберийского аббатства и выслушав рассказ о событиях последних дней, несколько опешил. До провинциального Аржантана вести о столичных делах пока не дошли, и бейлиф по-прежнему считал, что канцлер де Лоншан правит страной, а внебрачный сын старого Генриха сидит в ссылке в Анжу. Больше всего бейлифа потрясла история о повешении младшим Ланкастером господина де Лоншана.
— Ну что ж, — вздохнул сэр Аллейн, когда перебивавшие друг друга Мишель, Гай и германец досказали повесть до конца. Дугал просто сидел рядом и опустошал кувшин с вином. — Раз так случилось, значит, это было угодно Богу. У меня гора с плеч свалилась. Исмаилит пойман, принц остался жив, господин канцлер смещён и… теперь его нет. Шевалье де Фармер, рад видеть, что вы теперь действительно стали взрослым и серьёзным человеком. Хотя…
Бейлиф отпустил странную четвёрку, подумал и немедленно отправился в дом епископа — сообщить главе Аржантанской епархии, что теперь в молитвах и проповедях следует благословлять не мэтра де Лоншана, а Годфри, архиепископа Кентерберийского… Политика.
Только сэр Мишель понял, почему, не доезжая нескольких лиг до границ баронства Фармер, Гунтер отпросился ненадолго и, пока рыцари устроили привал, уехал в глубину леса. Естественно, что Джонни захотелось навестить своего дракона, а показывать зубастого Люфтваффе Гаю и Дугалу пока не следовало. Мало ли что подумают!
Гунтер с удивлением обнаружил, что на поляне горит костерок, а возле него сидят личности самого крестьянского вида, вооружённые, однако, копьями. Похоже, отец Колумбан всё-таки выставил возле самолёта охрану, как было обещано. Незаметно понаблюдав за охранителями, германец перевёл взгляд на «Юнкерс», отметив, что вместо германских опознавательных знаков на фюзеляже и государственного флага на киле красуются старательно вырисованные белые щиты с красным крестом святого Георгия. Надо полагать, идея перекрасить символику из насквозь немецкой в крестоносную — а скорее, тамплиерскую — принадлежала святому Колумбану, заинтересовавшемуся техникой.
— Ладно, — тихонько сказал сам себе Гунтер. — Надо будет порасспросить нашего отшельника, чего он тут напридумывал…
Как выяснилось, изобретений у отца Колумбана было вдоволь. Первым делом Мишель с компанией заглянули в хижину отшельника — удостовериться, что святой жив-здоров. Колумбан сразу погнал норманна домой, доложиться папе и познакомить с новыми друзьями, сказав заходить завтра. Мол, устроим праздник.