— Нашли слугу! — излишне громко сказал Мак-Лауд, однако взял закопчённый чан, валявшийся возле открытой печи и нырнул в низкий дверной проём. Спустя некоторое время со двора донеслось скрипение колодезного ворота, а ещё через минуту уютный дом святого отшельника огласился душераздирающим воплем:
— Убью!!! Клянусь древом креста, убью!
— Мама… — пискнул мэтр Адельхельм, приоткрывая один глаз. — Погром?
Дугал, удовлетворённо лыбясь, стоял рядом с лавкой, на которой ночевал молодой Фармер. Именно он и поднял крик, достойный самого закоснелого грешника, терзуемого в аду сонмищем чертей.
— Тупая скотина! — продолжал яростно орать сэр Мишель. — Ты что творишь, морда?!
Шотландец держал в руках опустевший котёл. Норманн же сидел посреди огромной лужи, растёкшейся по скамье, и пытался вытереть лицо насквозь вымокшим меховым одеялом.
— Господи, что такое случилось? — вскинулся отец Колумбан, но, ахнув, сразу опустился на стоящий рядом деревянный табурет и сжал ладонями виски. Голова неимоверно кружилась и двоилось в глазах. Святой мысленно поклялся больше никогда в жизни не брать в рот спиртного.
— Он меня!.. Меня!.. — задыхаясь от гнева, выкрикнул Мишель. — Убью!
— Хорошо, — оскалился Дугал. — Держи!
Мак-Лауд услужливо протянул Фармеру меч, рукоятью вперёд, а сам поднял с пола длинную шотландскую клеймору. На гарде можно было разглядеть гравированные буквы: «MacLeod».
— Рубаху сними, мокрая вся, — посоветовал Дугал. — Между прочим, у нас в Глен-Финнане частенько бьются в первородной наготе, без доспеха и одежд… Пошли на двор!
Насмешливый голос Мак-Лауда окончательно взбесил изрядно похмельного и вымокшего до нитки сэра Мишеля. Рыцарь, глухо бормоча под нос все известные ему ругательства, содрал через голову белую льняную сорочку, вскочил на ноги и, воинственно размахивая мечом, ринулся вслед за жизнерадостно гогочущим Дугалом. Вскоре снаружи донеслись удары железа о железо и злые взрыкивания сэра Мишеля, перемежаемые звучным шотландским сквернословием.
— Начался денёк… — простонал с трудом разлепивший глаза Гунтер. Ему тоже досталось изрядная доля ледяных брызг колодезной воды. — Святой отец, вы не спите?
— Святой отец — в Риме, — строго поправил Гунтера отшельник. — А я лишь недостойный слуга Господа нашего, претерпевающий ниспосланную небесами кару.
Святой мрачной покосился на светлый прямоугольник дверного проёма. В проникающих в землянку солнечных лучах плясали золотистые пылинки.
— Мы и есть эта «кара»? — поинтересовался германец и, едва переставляя ноги, добрёл до стола. Вскрыв глиняную бутыль со спиртом, Гунтер плеснул немного зелья в кубок и, закрыв глаза, выпил залпом получившуюся смесь.