— Воображаю… — мрачновато ответил Гунтер на вдохновенную речь отца Колумбана. — А если к нему Лорд заявлялся…
— Вот и мы! — раздался голос сэра Мишеля. Рыцарь, довольный и раскрасневшийся, стоял у дверей, приглаживая мокрые волосы. За его плечом воздвигалась мощная фигура Дугала. — О чём разговор ведёте, отец Колумбан?
— Головы друг другу не разбили, грешники? — отшельник, прищурившись, посмотрел на обоих забияк. — Нет? И водичкой колодезной освежились? Вот и замечательно. Дугал, я, кажется, просил тебя развести огонь? Не забыли, что к полудню вы уже должны быть в дороге?
Шотландец, отпихнув в сторону молодого Фармера, подошёл к скамье, на которой спал, забрал с неё чёрно-жёлтый клетчатый плед, быстро обернул его вокруг бёдер и, щёлкнув иглой серебряной литой фибулы, укрепил оконечья ткани на плече.
— Сейчас сделаю, — прогудел он. — Хорошо поразмялись. А я опять победил! Эй, кто-нибудь, разбудите Гая!
Гунтер не шевельнулся. Он по-прежнему сидел за столом, сжимая в кулаке свинцовую пистолетную пулю. У германца было такое ощущение, что его ударили по голове тяжеленным обухом топора, обёрнутым мешковиной.
…Итак, Гунтер фон Райхерт вовсе не единственный гость из грядущего очутившийся в Нормандии, королевстве Английском. Теперь остаётся лишь отыскать собрата по несчастью. И будь он американцем, норвежцем, итальянцем или даже японцем — этот человек окажется для Гунтера единственным живым напоминанием о грохочущем где-то в неимоверной дали времён двадцатом веке.
* * *
— Я даже рад, что они уехали, — сказал сэр Мишель. — Хотя и нехорошо так говорить о друзьях.
— Без Дугала тебе будет скучно, — Гунтер подтянул поводья лошади и перебросил их в левую руку. Правая же легла на кобуру «Вальтера», прицепленную к ремню. — Ничего, потерпишь. Дугал, кстати, хвастался, что научил тебя какому-то особо хитрому финту, позволяющему одним движением выбить клинок из руки противника.
— Врал, — фыркнул норманн. — Мне этот приём ещё в детстве папа показывал. А ты вообще ничего в мечном бое не понимаешь. Длинный тяжёлый меч не приспособлен для фехтования, им можно только рубиться. Впрочем, если ты перейдёшь из четвёртой в третью позицию…
— Остановись, сын мой, — взмолился отец Колумбан, ехавший позади на своём длинноухом муле. — Почему твои мысли посвящены одному лишь душегубству?
— Не душегубству, а благородному искусству, — возразил сэр Мишель и уныло добавил: — Одно плохо — против стреляющих огнём железок меч не выстоит. И вообще, давайте внимательно смотреть по сторонам. Вдруг приметим что-нибудь необычное?