— Нормандия, Королевство Английское!
— Так… — только и смог выдавить на немецком Гунтер, которого два последних слова привели в состояние исступлённого ужаса. — Плен… Проклятые англосаксы. Неужели они успели высадить десант… Но когда?!
И в свою очередь, не сумев совладать с внезапно охватившей его ноги слабостью, опустился на колени перед сэром Мишелем. Рыцарь, ёрзая по траве, отполз ещё на пару шагов.
— Королевство Английское… Земли короля Ричарда Плантагенета, — осторожно пробормотал он, не пытаясь даже вникнуть в причины, повергшие в коленопреклонённое состояние повелителя дракона. — Это баронство…
— Какого короля? — простонал Гунтер, не дослушав. — Ты мне ещё про Утера Пендрагона расскажи!.. Где английские части, ты хоть знаешь?
Едва заслышав имя великого владыки и отца самого короля Артура, сэр Мишель воссиял и радостным голосом продекламировал:
— Правил в Британии король Утёр Пендрагон, и был он воистину великим королём! Но я не буду сейчас рассказывать о доблестях и славных подвигах его премногих, ибо растянется рассказ сей до вечерней зари…
Тут сэр Мишель поймал свирепый взгляд иноземца и осёкся. Рука Гунтера непроизвольно потянулась к кобуре. Этот ублюдок решил посмеяться? Ну, падла…
— Где англичане, скотина? — процедил он сквозь зубы на старофранцузском.
Сэр Мишель подумал, что слово «скотина» вкралось в речь неизвестного случайно, от незнания языка, и решил не обижаться и не вызывать его на поединок, к тому же безоружного. О том, что и сам он остался без меча вовсе не вспомнилось.
— Где англичане? — переспросил он. — Все ушли в крестовый поход по призыву Святой нашей Матери-Церкви.
Последовала долгая пауза, во время которой Гунтер тупо смотрел в поле, на колышущиеся под ветерком кустики руты и ромашки, а потом перевёл совершенно пустой взгляд на кольчужника и тихо спросил:
— А ты чего не пошёл?
Сэр Мишель виновато опустил голову и пробубнил:
— Проспал я… Да и денег не было…
Гунтер ещё некоторое время копил в себе нарастающую изнутри волну слепой ярости, тяжело задышал и, наконец, рванув застёжку кобуры, выхватил «Вальтер», сбросил предохранитель и, медленно встав на ноги, ткнул дуло в лоб сэру Мишелю.
— Да я тебя, ублюдок!..
Эти, как и дальнейшие, слова он сдавленно выкрикнул на старом добром немецком с южно-саксонским акцентом, ясно проявившимся в минуту ярости. Сколько себя помнил, так ему ещё не приходилось ругаться. Подобного потока отборнейшей грязной брани, которую услышишь только в штрафных частях Вермахта, он сам от себя, офицера Люфтваффе, никак не ожидал. Излив свои гневные речи на голову оцепеневшего рыцаря, который, к счастью для Гунтера, не понял ни слова и всё время мучительно косил глаза наверх и морщил лоб в попытке разглядеть чёрный металлический предмет, приставленный к его голове (жезл какой-нибудь освящающий?), немец в сердцах вскинул пистолет и выстрелил в воздух. Просто так, от злости. Усевшаяся на киль «Юнкерса» ворона сердито каркнула и тяжело взлетела, обронив пару перьев.