- Вот когда ты за Лешика замуж выйдешь, тебе не придется долго спать...
- Почему?
- Потому что тебе придется готовить завтрак, варить кофе и носить ему в постель.
Глупые рассуждения домработницы стали порядком меня раздражать.
- Нет уж увольте. Вы свои обязанности на чужие плечи не перекладывайте. Кухня по вашей части. А насчет замужества вы тоже коней не гоните... Это не вам решать, а Лешику. Я вообще не понимаю, почему вы так о нем печетесь. Заступаетесь за какого-то урода. Вы бы лучше за нормальных людей заступались. За тех, кого выдернули из цивилизованной жизни и закинули в этот дурдом. Что вы постоянно этого урода жените?! Ему бы поспать, посрать, простите, да больше ничего и не надо. Он от жизни много не хочет. Ему вообще нет разницы, где жить - здесь или в доме инвалидов. А я личность, человек, себя реализовавший. Мне не место в этом страшном доме.
Я посмотрела на домработницу глазами, полными презрения, и ждала, что она скажет мне что-то обидное, но этого не случилось. Она тихонько всхлипнула, села на стул, обхватила голову руками и заплакала, словно девочка.
- Ну извините, если я вас чем-то обидела... - растерялась я. Извините. Я не хотела... Просто вы тоже хороши. Вроде бы нормальная, здравомыслящая женщина, а сулите мне этого урода... Вы же прекрасно понимаете, что мы с ним не пара. А он, между прочим, собак насилует.
Казалось, женщина меня не слышала, она продолжала плакать.
- Да успокойтесь вы ради бога. Это не вы должны плакать, а я. Вам-то что! Вы на работе, а я в плену. Посмотрите на меня. Я держусь. По крайней мере стараюсь.
Через несколько секунд женщина замолчала, подняла голову и затеребила носовой платок. Она была глубоко несчастна и по всей вероятности очень страдала. Передо мной уже сидела не та Елена Михайловна, которую я увидела в первый день в этом доме. Такая надменная, статная и такая холодная... Передо мной сидела поседевшая, измученная женщина, на лице которой читалась огромная скорбь и нечеловеческая усталость.
- Я ведь тоже оказалась в этом доме не по своему желанию, - сказала она тихим голосом.
- Как это?
- Когда-то, много лет назад, я совершила преступление... Убила человека...
- Вы убили человека? - чуть было не поперхнулась я.
- Я убила не просто человека. Я убила любимого мужчину... Меня должны быль упечь в тюрьму, но хозяин этого дома решил мне помочь и взял меня под свое покровительство. С тех пор я должна была служить ему верой и правдой и заботиться об его единственном, любимом сыне. Именно это я и делаю. Хозяину нужна была няня и домработница в одном лице, которая умела бы держать язык за зубами. В тот момент скончалась его жена, ребенок остался один-одинешенек. Как только мне дали кричащий сверток, я не хотела думать о том, что этот ребенок дефективный и что у него особенное развитие, я думала только о том, что у меня нет и не будет своих детей, точно так же, как у этого ребенка никогда не будет матери. Мы были нужны друг другу, просто необходимы. Я отдала ему всю свою любовь, все свое тепло, на которое только была способна. Я нисколько не пожалела об этом. Я благодарна этому дому за то, что он спас меня от тюрьмы и укрыл в этих, каменных, мощных стенах. Сначала это был небольшой домик. Затем он начал расстраиваться и превратился в настоящий огромный замок, в котором царит своя жизнь, совершенно не похожая на ту, что протекает за его воротами.