. К государственной деятельности он не годился совершенно
>|57. Даже в свои лучшие годы отличался крайней ограниченностью и отсутствием всяких способностей к административной работе. Но определенная ловкость, хитрость и беспринципность, а также знание придворной среды и связи с лихвой компенсировали эти минусы,
которые с точки зрения двора, в описываемый период стали котироваться как плюсы, высшее доказательство благонадежности.
Царь отметил Штюрмера еще с того времени, когда тот был ярославским губернатором. На докладе Сипягина, объезжавшего Ярославскую губернию, Николай II наложил следующую резолюцию: «Желаю, чтобы другие губернаторы так же ясно понимали, давали себе отчет, так же исполняли поручения, мною возлагаемые, как Штюрмер» >158. С гордостью сообщая об этой резолюции следственной комиссии, Штюрмер скромно умолчал о том, кому он в действительности был обязан столь лестной оценкой.
Именно в Ярославле Штюрмер обзавелся человеком, который за него думал, писал, говорил, создавая своему шефу славу умного и делового губернатора. Этим человеком стал И. Я. Гур- лянд, приват-доцент Демидовского юридического лицея в Ярославле. Как говорили в чиновничьем мире, показывал Мануйлов, «Штюрмер был в интимных отношениях с мадам Гурлянд, и это, так сказать, их сблизило» >159. Когда Штюрмер перебрался в Петербург, Гурлянд, естественно, последовал за ним и получил должность чиновника особых поручений при Министерстве внутренних дел. В связи с этим шеф Штюрмера Плеве часто говорил: «Гурлянд — это мыслительный аппарат Штюрмера»>160.
Несмотря на отсутствие своего собственного «мыслительного аппарата», а вернее, благодаря этому Штюрмер отличался безграничным честолюбием. Он жаждал власти, причем любой. Об этом свидетельствует хотя бы его согласие в 1912 г. стать московским городским головой, что для члена Государственного совета, по тогдашним представлениям, было абсолютно недопустимо >|61. Когда Белецкий предупредил Горемыкина, что его отставка решена и вместо него назначается Штюрмер, Горемыкин не поверил и уверял, что дальше поста обер-прокурора желания Штюрмера не идут >162.
В годы войны Штюрмер подвел под свои тайные притязания фундаментальную базу, создав у себя политический салон, разумеется, самого правого направления, который, как свидетельствовал Белецкий, с течением времени «начал приобретать значительное влияние» >163. Число участников салона росло. В него входили члены Государственного -совета А. С. Стишинский, А. Л. Ширинский-Шихматов, В. Ф. Дейтрих, А. А. Макаров, Кобылинский, В. И. Гурко, князь Н. Б. Щербатов, А. А. Бобринский, сенаторы Римский-Корсаков, А. Б. Нейдгардт, Судейкин, М. М. Бородкин, сам Белецкий, председатель Совета объединенного дворянства А. П. Струков, члены Думы Г. Г. Замысловский и Ф. Н. Чихачев и ряд других. Кроме того, на собрания приглашались приезжавшие из провинции губернаторы, предводители дворянства, «владыки» и т. п.