ние организации Хрусталева-Носаря в 1905 году» (т. е. как Петроградский совет 1905 г.). За арест секции Протопопову в Царском Селе был «поставлен плюс»>3'"'-’. Но Белецкий как профессионал был уязвлен до глубины своей полицейской души таким дилетантством, выдаваемым за политическую дальновидность. «Я невольно покраснел и за Протопопова, и за департамент полиции», когда прочел официальное сообщение об аресте, где «простая ликвидация» выдавалась как борьба с вновь народившемся Советом рабочих депутатов. Арест свидетельствовал, по его мнению, о полном бессилии Протопопова перед действительными противниками существующего строя >360.
К сказанному следует добавить, что министры обманывали не только царя, но и друг друга и своих единомышленников, руководствуясь соображениями местничества и соперничества. Тот же Протопопов, по его собственному признанию, утаил однажды важные сведения не только от царя, но и от военного министра и председателя Совета министров, которым был обязан эти сведения сообщить. Царю он их не сообщил, потому что «не хотел передавать ему неприятное», военному министру — потому, что «не любил Шуваева», а Голицыну «не давал всех сведений», потому что «хотел быть более осведомленным, нежели он, при докладах царю»>361.
Штюрмер в бытность свою премьером также из карьерных соображений не передавал царю записки Римского-Корсакова, активного участника его салона и полного единомышленника, в которой крайние правые требовали дальнейшего ужесточения реакционного курса. Ее позже, незадолго до отставки Штюрмера, передал царю Голицын >362.
Надо ли доказывать, что «министерская чехарда» оказалась самым разрушительным образом на работе всех звеньев государственного аппарата, и до этого демонстрировавшего крайний бюрократизм, нерасторопность, неудержимую тягу к коррупции и другие подобные качества? Еще до «министерской чехарды» Криво- шеин на одном из первых скрытных заседаний Совета министров жаловался на безделье чиновников, на то, что часто в департаменте не встретишь ни одной души в рабочее время. «Государство,— возмущался он,— находится на пороге, быть может, непоправимой катастрофы, и его служащие не имеют права предаваться ничегонеделанию». В результате было решено ограничить неприсутственные дни воскресеньями и двунадесятыми праздниками >363, но вряд ли сами министры надеялись на то, что эта мера что-нибудь изменит. ,
Климович на допросе говорил, что он за все время пребывания на посту директора департамента полиции не получил от своего министра ни одного руководящего указания. «В этом-то была вся горесть службы,— пояснял он,— что я тщетно просил Христом богом дать мне какие-нибудь общие директивы...» и не получал их