В пылу спора Гаухар не выбирала слов. Говорила искренне, она действительно хотела добра Джагфару и себе. Но по горячности своей и молодости не умела достаточно серьезно аргументировать эти мысли, впадала в противоречия, была наивна.
К чести Джагфара, он не обиделся на ее необдуманные выпады, не позволил ни грубостей, ни даже колкостей со своей стороны, только усмехнулся сдержано и ответил с достоинством:
— Надо поосторожней бросаться словами, Гаухар. Говорят, злоба вытесняет ум. Под горячую руку чего не наговоришь друг другу. Не правда ли?.. Подумай хорошенько — разве личное благополучие обязательно мешает человеку быть активным? И разве я, будущий научный работник, не принесу больше пользы, чем теперь? Главное — умей сочетать личное с интересами коллектива.
Говоря все это, Джагфар с некоторой тревогой, даже испугом ловил себя на мысли: ведь он обманывает сейчас и себя и Гаухар, будущее свое он теперь представляет как, прежде всего, удачную карьеру, выгодное продвижение по службе. Прежняя комсомольская увлеченность высокими идеями уже не волновала его черствеющую душу, в этом Гаухар права. И надо ему почаще оглядываться на себя, следить за своим поведением, за высказываниями на людях, чтобы не подвести самого себя.
Гаухар не заметила этого внутреннего испуга мужа, а его возражения приняла за чистую правду. Она позавидовала, с каким обезоруживающим спокойствием и достоинством держался Джагфар. И ей стало стыдно за свои не совсем обоснованные нападки на него. Надо признать, она допускала в своих обличениях и крайности, и даже грубость. А через минуту-другую Гаухар принялась извиняться перед мужем. Говоря попросту, она ведь только одного хочет — чтобы Джагфар не был в стороне от общественной жизни коллектива.
И Джагфар еще раз показал свое благородство и великодушие — поблагодарил жену за то, что сумела понять его. Он не подчеркивал свое превосходству не читал ей скучных нотаций. «Вот видишь, как неуместна бывает запальчивость в серьезных разговорах», — он снисходительно, ласково улыбнулся, только и всего.
Случай этот послужил тогда некоторым уроком для Гаухар. Она вынуждена была признаться в неуравновешенности собственного характера, одновременно стараясь перенять от Джагфара его внутреннюю собранность. Кажется, впервые возникло у нее зрелое женское суждение: что там ни говори, мужчина все-таки «глава» семьи, коренник; Джагфар без напоминаний принял на себя заботы о будущем благополучии жены.
С другой стороны, спор их не прошел бесследно а для Джагфара. Он как-то подтянулся и, к удовольствию Гаухар, стал бывать на собраниях, даже выступал иногда, проявив себя неплохим оратором.