Зеленый берег (Абсалямов) - страница 62

Как только Гаухар вспомнила о тогдашней перемене в поведении мужа, она окончательно решила: «Нечего медлить, выскажу ему все о Фаягуль, — на пользу пойдет». Она еще не знала, упомянет ли о самом неприятном — о своих ревнивых подозрениях. «Ладно, по ходу объяснений видно будет, что сказать, о чем умолчать».

Казалось, все правильно было в ее рассуждениях, одного обстоятельства она не захотела принять во внимание: после того случая прошло несколько лет.

Когда Гаухар вернулась из школы домой, Джагфара еще не было. Да, сегодня у него лекция на заводе. И опять, как и раньше, при мысли о заводе ей вспомнился Исрафил Дидаров, а вместе с ним и Фаягуль. В груди что-то кольнуло. Но сейчас же это почти болезненное ощущение прошло. Наверно, она уже привыкла и примирилась с тем, что Джагфару приходится бывать на заводе. Вот только Фаягуль занозой торчала в сердце.

Она неторопливо сняла шубку, устроила ее на вешалку, привычно поправила перед зеркалом прическу. Не могла не отметить при этом: щеки у нее раскраснелись от мороза, горят, как бывало в девичестве. Ей было приятно видеть это, и последние невеселые мысли забылись, А не приняться ли за неоконченную картину, пока Гаухар одна в квартире? Давненько уж она не брала кисть в руки, наверно, и краски-то высохли. Нет, пока отложим картину, настроение, пожалуй, не совсем подходящее. Вон в окно видна предвечерняя Казань, Как красиво и легко бесчисленные струйки дыма взвиваются к небу; в окнах громадных каменных зданий пламенеет отражение закатного солнца; чуть подальше видны ажурные краны; на улицах суетливое движение машин и пешеходов.

Гаухар, не видя ничего вокруг, прищурясь, всматривалась в этот привычный городской пейзаж, увидев в нем что-то новое. Руки безотчетно потянулись за карандашом и бумагой, — то и другое лежало на столе, И все же прежде, чем нанести первые штрихи, надо еще более пристально, напряженно посмотреть за окно, чтобы решить, с чего начать.

Вот уже и Фаягуль забыта. Перед взором Гаухар были только эти прозрачные струйки дыма над зелеными и красными крышами домов да вот еще этот лист бумаги, по которому быстро бегает отточенный кончик карандаша. Ее ум, сердце как бы слились воедино с мелькающим перед глазами карандашом. Один штрих, другой, третий… Вот она, та минута, когда надо закрепить контуры. Скорей, скорей! Иначе краски потускнеют, погаснут. Дистанция между Гаухар и улицей словно бы исчезла, нет ни окна, ни квартиры. Перед глазами только бумага, а на ней схваченные на лету движения жизни, Ну, еще, пусть хоть еще минуту светит этот последний луч!.. Кончено, все потускнело, погасло.