Вздохнув, Гаухар отошла от окна. Постояла с закрытыми глазами, вдруг неожиданно для себя глянула на незаконченный рисунок. Тихо и радостно улыбнулась. «А ведь неплохо начато, право неплохо. Будто в самом деле вьется дымок из труб, и снег такой пушистый, что хочется взять в горсть. Отработаю детали — и готов рисуночек».
Гаухар чувствовала такую удовлетворенность собой, такую радость, словно сделала невесть какое важное дело. А ведь завтра же найдет в рисунке очень много ошибок, будет ругать себя. Но о завтра думать не хочется, главное — сегодня она верит в себя как в художника. Вероятно, такова уж природа человека, склонного к творчеству: хотя бы в первую минуту порадоваться тому, что сделал. Особенно нужны эти минуты не профессиональным художникам, а любителям: они очень редко показывают свои работы на выставках и еще реже слышат со стороны доброжелательные отзывы. Если уж сам не порадуешься своей работе, что еще остается?
За окном смеркалось. Гаухар зажгла свет и, уже не посмотрев на рисунок, положила его в альбом вместе С другими. Она переоделась, привычно занялась домашним хозяйством.
Около восьми вернулся и Джагфар. К удивлению Гаухар, с ним пришел Исрафил Дидаров. Вот уже не вовремя! Ничем особенным Исрафил не помешал ей, но неожиданное его появление было как-то не по душе Гаухар. Дидаров словно почувствовал это, начал объяснять, что подвез Джагфара с завода на своей машине. Ну, раз уж приехали вместе, Джагфар затащил его в квартиру, так что пусть хозяйка не седеет. Джагфар подтвердил:
— Да, да, я не отпустил его. Повечеряем вместе.
Гаухар промолчала. Насколько могла, приветливо предложила гостю раздеться, пройти в столовую.
На скорую руку был накрыт стол, появилось вино, кое-какая закуска. И вдруг Гаухар остро почувствовала: и мужу, и Исрафилу не по душе, что вот сейчас она села за стол вместе с ними, с мужчинами. В любое другое время они рады были бы ей, но сегодня… сегодня хозяйка лучше бы оставила их наедине. Для вида Гаухар посидела с ними, поговорила о том о сем и, убедившись окончательно, что неприятное чувство ее было не обманчивым, нашла какую-то причину и поднялась из-за стола. Потом совсем ушла из комнаты. Ее не пытались удерживать, даже не сказал» для приличия: «Побудь с нами, без хозяйки стол сирота».
Гаухар было очень горько. Не зная, за что взяться, чем заглушить обиду, она уединилась в спальне и, совершенно убитая, опустилась на стул, закрыла лицо ладонями. Она не плакала, и от этого ей было еще тяжелее. За какой-нибудь час перед этим у нее было такое бодрое настроение, особенно когда удался рисунок, — ей так хотелось побыть с Джагфаром наедине… А тут неожиданная помеха…