— Бедный юноша, он так переживает… — снисходительно молвил Бувар. — Он ваш родственник, госпожа де Кавуа?
— Любимый племянник, — всхлипывая, ответила та. — Луи обещал составить ему протежирование при дворе…
Со всей мягкостью, на какую был способен этот самовлюбленный педант, Бувар ответил:
— Как ни печально это говорить, госпожа де Кавуа, но вряд ли ваш муж сможет когда-либо осуществить свои намерения. Готовьтесь к худшему, говорю вам по секрету, готовьтесь к худшему. Жаль, ваш муж был так молод… Впрочем, вы еще так молоды и очаровательны, что добавлю утешения ради: вряд ли вы долго пробудете вдовой…
Капитан де Кавуа, выслушавший эти благие пожелания без всякого удовольствия, взревел, пользуясь своей привилегией беспамятного больного, да что там — беспамятного умирающего:
— Вперед, мои молодцы! Развесьте на сучьях всех поганых докторишек! Кишки им выпустите, руки-ноги переломайте! Все врачи — неучи и дураки, особенно парижские, а главный болван — некто Бувар!
— Бедняга! — с подлинно христианским смирением вздохнул Бувар. — Он уже окончательно отрешился от действительности… Мои соболезнования, госпожа де Кавуа…
И он с тем же величественным видом, что особенно присущ невеждам, покинул комнату, полагая свой долг выполненным. Когда стало ясно, что он уже не вернется, капитан де Кавуа моментально выздоровел и попытался было вскочить с постели, но жена решительно удержала его:
— Нет уж, Луи, извольте лежать! Этот болван непременно разнесет новость по всему Парижу, и к вам вереницей потянутся визитеры — кто из подлинного сострадания, кто из любопытства, кто захочет втихомолку позлорадствовать над вашим беспомощным состоянием и порадоваться близкой кончине… Так что полежите-ка до вечера.
— Но что же дальше? — спросил капитан, с недовольным видом вновь вытягиваясь на перепачканных простынях.
— А о дальнейшем вам и заботы нет, — отрезала Мирей де Кавуа. — Каким фасоном я это дело доведу до конца, вам вовсе необязательно знать. Болейте себе спокойно и помните: я, если бралась за что-нибудь, всегда доводила до конца и, что характерно, успешного… С вами останется д'Артаньян… только, д'Артаньян, стенайте как можно добросовестнее! И, бога ради, не колотитесь лбом о кровать, столбик может подломиться… Не стоит перегибать палку, мы и так на пути к успеху!
Вслед за тем она отправилась к себе и облачилась в самое строгое траурное платье, какое только отыскалось в гардеробной. Женщина в таком наряде за пол-лье опознавалась как безутешная вдова.
Последовательно претворяя в жизнь план кампании, мадам де Кавуа вскоре появилась в только что отстроенном дворце кардинала, известном в ту пору как Пале-Кардиналь (Пале-Роялем это здание стало именоваться лишь после того, как кардинал на смертном одре завещал его королю). Повела она себя чрезвычайно хитро: ничего не говоря, попросту встала в угол кардинальской приемной с видом крайнего отчаяния, что красноречивее любых слов. Естественно, офицеры и приближенные кардинала, все наперечет прекрасно ее знавшие, к тому же уже прослышавшие от Бувара о визите к умирающему капитану, решили, что дело все же завершилось печальным финалом — и осыпали даму соболезнованиями. Госпожа де Кавуа опять-таки не отвечала ни словечком и ничего не подтверждала прямо, она лишь скорбно кивала и лила слезы.