— Нет уж, — твердо сказал д'Артаньян. — В таком деле на меня не рассчитывайте.
— Черт вас побери, д'Артаньян, с ума вы сошли? Две тысячи пистолей! И потом — это же англичане, проклятые еретики, за которых доброму католику непременно простится сорок грехов!
— Избавьте меня от ваших планов, — сказал д'Артаньян. — Конечно, я чувствую себя неловко оттого, что мне уже восемнадцать лет, а я до сих пор не убил ни одного англичанина…
— Вот видите! Где вы еще, прах и преисподняя, отыщете такой случай? Судьба нам сама посылает…
— Боюсь, любезный маркиз, мы плохо понимаем друг друга, — сказал д'Артаньян с непреклонной решимостью. — Я имел в виду войну или дуэль. Ни за что в жизни не стану подло убивать людей, пусть даже англичан, ради пригоршни пистолей!
— Бросьте шутить, д'Артаньян! Время совершенно неподходящее. Я к вам давно присматриваюсь, отваги у вас хватит на троих, а шпагой вы владеете, как сам дьявол…
— Не спорю. Но разбойничьим ножом пользоваться не умею. И не собираюсь учиться.
— Но, д'Артаньян…
— Я, кажется, выразился достаточно ясно? — спросил гасконец с ледяным презрением. — Боже, как вы, оказывается, мелки и гнусны, Пишегрю, а я-то был к вам расположен…
— Ах вы, молокосос! — вспылил Пишегрю. — Да я вас…
Д'Артаньян отступил на шаг и положил руку на эфес шпаги:
— Ну что же, в эту игру я умею играть… Доставайте шпагу, вы, негодяй!
Пишегрю разрывался меж д'Артаньяном и соседней комнатой, в которой послышались громкие, возбужденные голоса. Он торопливо замахал руками, отшатнувшись, — маркиз, как давно убедился д'Артаньян, был мужества невеликого.
— Друг мой, друг мой, опомнитесь! — плаксивым голосом воскликнул Пишегрю. — Умоляю, простите, если я сказал что-то неподобающее… Я все же надеюсь убедить вас…
В соседней комнате с грохотом упало кресло. Пишегрю распахнул дверь и кинулся туда. Д'Артаньян несколько замешкался.
— Это черт знает что такое! — кричал с английским выговором обладатель решительного подбородка. — Ваши кости залиты свинцом! Вы, сударь, определенно из тех, кто не надеется на фортуну и пытается ее подправить собственными усилиями… Я достаточно ясно выразился, надеюсь?
— Сударь, вы меня оскорбили, причем смертельно! — орал в ответ метавший кости шевалье де Эскоман (для коего такие оскорбления, по слухам, были делом чуть ли не обыденным). — И вы мне за это ответите!
— Охотно. Где наши шпаги, Блеквуд?
— В соседней комнате, милорд… — испуганно ответил его спутник.
— Были! — зловеще хихикая, сказал Пишегрю и, во мгновение ока схватив обе стоявших в углу шпаги, выкинул их в окно, где они жалобно зазвенели на брусчатке. — Мы вам сейчас покажем, английские еретики, как оскорблять честных людей!