Посетив богоугодное заведение, где Хлестаков великолепно позавтракал, он пребывал на верху блаженства. «Обрываемый и обрезываемый доселе во всем… он разговорился, никак не зная в начале разговора, куда пойдет его речь.» .
Усилиями окружающих созданы великолепные условия, чтобы раскрылось с полной откровенностью все, что таилось в душонке этого «пустейшего» человечка, что рисовалось в его нелепых мечтах. Жизнь, которая раскрывается перед ошеломленными слушателями хлестаковской болтовни, не только идеальная реализация хлестаковского жизненного принципа: «Ведь на то и живешь, чтобы срывать цветы удовольствия», это еще и предел всех стремлений правящего круга этой губернии: все блага приобретаются уже потому, что ты есть и ты этого хочешь.
Хлестаков мобилизует весь свой скудный запас сведений о жизни петербургской знати, о событиях и литературе и делает центральным действующим лицом себя. Охваченный непреодолимым желанием сыграть роль хоть немного повыше той, которая приготовлена ему судьбой, в эту «лучшую и самую поэтическую минуту в его жизни» Хлестаков жаждет предстать не только светским человеком, но и человеком «государственным». Н. В. Гоголь желал представить в этом персонаже «человека, который рассказывает небылицы с жаром, с увлечением, который сам не знает, каким образом слова вылетают у него изо рта…»
Ни городничий, ни чиновники не подвергают сомнению то, о чем болтает Хлестаков. Его слова, напротив, укрепляют их веру, что присланный к ним ревизор ― значительное лицо, «государственный человек», вельможа.
В сценах официального представления местных чиновников Иван Александрович уже начинает смутно догадываться, что принят за «начальственное лицо». Это не только не смущает его, но и побуждает его к более решительным действиям: просьбы о деньгах становятся похожими на требования, а, выслушивая посетителей, обещая и разрешая, он держит себя нисколько ни хуже любого действительно важного чиновника.
Интересно, как же в конце концов объясняет Хлестаков для себя причину заблуждения горожан в письме к Тряпичкину, он пишет: «Вдруг по моей петербургской физиономии и по костюму весь город принял меня за генерал-губернатора». По своей привычке он сильно преувеличил возможную должность и ранг того лица, за которое принят (это льстит его тщеславию), и при этом весьма комично мотивирует ошибку чиновников. Ведь как раз внешний облик Хлестакова («точно муха с порезанными крыльями») и вызывал недоумение городничего своим несоответствием с важностью и значительностью чина и должности ревизора.