Но далеко не все, считавшие себя марксистами, были способны действительно усвоить и правильно, творчески применять новое мировоззрение. «У материалистического понимания истории имеется теперь множество таких друзей, – писал Энгельс Шмидту, – для которых оно служит предлогом, чтобы не изучать историю… У многих немцев из молодого поколения фразы об историческом материализме[408] (ведь можно все превратить в фразу) служат только для того, чтобы как можно скорее систематизировать и привести в порядок свои собственные, относительно весьма скудные исторические познания… и затем возомнить себя великими»[409].
И Энгельс указывал на необходимость творческого применения материалистической концепции путем переработки всего исторического материала, опираясь на эту концепцию как на метод исследования: «Всю историю надо изучать заново, надо исследовать в деталях условия существования различных общественных формаций, прежде чем пытаться вывести из них соответствующие им политические, частноправовые, эстетические, философские, религиозные и т.п. воззрения»[410]. Его собственные конкретные исторические исследования, как и соответствующие работы Маркса, дали непреходящие образцы подлинно творческого применения выработанной ими общей исторической концепции.
Важнейший тезис писем Энгельса – мысль об обратном воздействии производных явлений общественной жизни. «Хотя материальные условия существования являются primum agens [первопричиной], это не исключает того, что идеологические области оказывают в свою очередь обратное, но вторичное воздействие на эти материальные условия»[411].
Эта мысль эквивалентна утверждению, что в историческом процессе имеет место взаимодействие определяющих и производных факторов и что материальные факторы лишь в конечном счете, а не прямо и непосредственно, определяют все другие стороны человеческой деятельности. «Согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение – это базис, но на ход исторической борьбы также оказывают влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму ее различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее результаты – государственный строй, установленный победившим классом после выигранного сражения, и т.п., правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм. Существует взаимодействие всех этих моментов, в котором экономическое движение как необходимое в конечном счете прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей… В противном случае применять теорию к любому историческому периоду было бы легче, чем решать простое уравнение первой степени»