…А тем временем людской поток к мощам святителя Филиппа все ширился и ширился. И ярко горели свечи у гробниц святителей Московских – неугасимых светочей Православия.
ЮЛИАН–ОТСТУПНИК
События своего раннего детства Эдуард помнил смутно. Помнил резиновую игрушку – рыжую лису на пластмассовых колесиках – мамин подарок. Помнил пляж, на котором его папа с мамой, еще совсем молодые и такие счастливые, играли с ним в мяч, а потом строили для него крепость из песка. Эти воспоминания казались ему почти сказкой. Но в то утро, когда мать разбудила его спозаранку, время сказок для него кончилось навсегда. Он еще не досмотрел какого‑то очень интересного сна, и поэтому совсем не хотел вставать. Тогда мать схватила его за руку и вытащила из постели, окончательно разбудив несколькими шлепками. Потом, раздраженно шипя, заставила его одеться и потащила за собой по полупустым улицам. Он не успевал бежать за нею, поэтому то и дело спотыкался и падал. Она рывком поднимала его на ноги и заставляла бежать за собой, подгоняя шлепками, которые, по мере того, чем дальше они шли, становились все больней и больней. Наконец они вошли в какое‑то красивое здание с крестом наверху. Внутри стояло много людей, в основном, пожилых женщин. Слышался приятный мужской голос, перемежавшийся тихим пением. Потом, когда люди разошлись, остались только Эдик с мамой, да еще несколько человек, среди которых были и дети. Эдик слышал, как его мать, почтительно склонившись перед бородатым человеком, что‑то говорила ему, называя его при этом «батюшка». Потом его, мальчика и девочку лет десяти и одну взрослую женщину повели в пристройку при храме. Из всего совершившегося потом Эдик запомнил только то, как его голову трижды смочили водой, а потом с зажженной свечкой в руке водили вокруг столика, на которой лежали Крест и какая‑то книга, по которой читал батюшка. При этом на шею Эдику надели маленький крестик на шнурке. Так он стал христианином.
Но первое знакомство с Православием принесло ему и первую утрату – утрату имени. Теперь он почему‑то должен был забыть свое прежнее имя – Эдуард и называться Юлианом. Мать даже требовала, чтобы он произносил его не «Юлиан», а «Иулиан». Если во время встреч со знакомыми матери он называл себя по–старому — Эдуардом, то по возвращении домой его ожидало наказание.
Его мать, Нина, принадлежала к тому типу людей, которые страдают недостатком любви. Таких людей достаточно много, и не только в Православии. Но нередко именно встреча с ними надолго, а то и навсегда отвращает от Православия тех новичков, которые по непонятной наивности не ожидают столкнуться в церкви с раздраженно бубнящими что‑то в их или не в их адрес мужчиной или женщиной. Хотя, с учетом того, что Церковь является «духовной врачебницей», то есть местом, где пытаются лечить искалеченные человеческие души, странно, что посетители этой «духовной больницы» испытывают смущение или негодование при виде ее пациентов, причем еще не самых тяжелых. Так стоит ли удивляться, что в Церкви есть люди, страдающие недостатком любви? Чаще всего, именно «страдающие». И мать Юлиана, Нина, далеко не сразу превратилась в озлобленное, раздражительное существо. Когда‑то у нее были любящие родители, был любимый человек, была любимая работа с хорошей зарплатой. Но родители умерли, предприятие, где она работала, закрыли, так что ей поневоле пришлось взяться за куда более тяжелую и низкооплачиваемую работу. А любимый человек, такой же неудачник, как она, запил, а потом бросил ее и сына. После этого Нина поверила, что в мире царит только зло. Именно в это время она и пришла в Церковь.