…
-И чем же н-наш образ им не
нравится? – увы, отец Игнатий все больше подтверждал поговорку: хмель говорит –
ум молчит…
-Образ? - переспросил Владыка
Поликарп. – Это не образ, а образина. Иначе говоря, безобразие. И чтобы
образумить Вас и вернуть к первообразу, я принимаю решение запретить Вас в
служении до…до Рождества. Одумайтесь, отче!
Вслед за тем епископ позвонил в
стоявший на столе колокольчик. Он еще не успел поставить его обратно, как в
кабинет вошла пожилая секретарша, Нина Ивановна, повидавшая до Владыки
Поликарпа еще трех архиереев, включая знаменитого епископа Леонида, исповедника
веры, в послевоенные годы положившему начало возрождению разоренной богоборцами
Михайловской епархии.
-Нина Ивановна, голубушка,
подготовьте-ка указ. - обратился к ней епископ. – Текст я Вам сейчас продиктую.
Тем временем отца Игнатия снова
сморил сон. Впрочем, и на сей раз он был недолог – спустя минут десять,
растолкав безмятежно дремавшего на стуле отца протоиерея, епископ вручил ему
под подпись указ о запрещении его в священнослужении и направлении в
распоряжение настоятеля Спасо-Преображенского кафедрального собора, протоиерея
Богдана Руденко. Тем же указом временно исполняющим обязанности настоятеля
Свято-Лазаревского храма назначался тамошний второй священник, отец Петр
Одинцов. После того, как отец Игнатий нетвердой рукой вывел свою подпись на
владычнем указе, епископ вызвал водителя и велел отвезти священника…не назад в
церковь, а к нему домой.
***
…Кое-как совершив восхождение
на пятый этаж крупнопанельной «хрущевки», отец Игнатий нашарил в кармане куртки
ключи и медленно открыл дверь. Как же он боялся возвращаться сюда! И все-таки
не избежал этого!
В квартире все оставалось так,
как в тот день, когда отец Игнатий покинул свое жилище с твердым намерением
больше никогда не переступать его порога. Стол, уставленный пустыми бутылками,
стопками и тарелками с заплесневелыми остатками поминальной трапезы. Горшки с
засохшими цветами на подоконнике. А на стене – фотография его матушки, его
ненаглядной Лизоньки. Они прожили вместе почти тридцать лет, прожили так,
словно у них были одна душа и одно сердце. И, хотя Господь не дал им детей, они
все-таки были счастливы. Потому что любили друг друга. Эта любовь наполняла их
жизни радостью и смыслом. Но теперь Лизонька спит непробудным сном в могиле за
алтарем Свято-Лазаревского храма…почему только в сказках беззаветно любящие
друг друга люди умирают в один день?
Впрочем, завтра утром он
пойдет к ней… Постоит у ее могилы, помолится об ее упокоении. А потом
поднимется к себе в кабинет и сядет у окна. Оттуда, сверху, хорошо виден
свеженасыпанный холмик с крестом, покрытый увядшими цветами… Он будет смотреть
на него и пить, пить до тех пор, пока не впадет в тупое пьяное полузабытье…что
еще теперь ему остается? Нет Лизоньки – и ему не для чего и незачем
жить.