А разговор пошел от требования редакции уделить больше внимания переживаниям пассажиров. Да я не знаю, какие они, эти переживания. Я только могу предполагать. Те же, кто пишет о переживаниях пакса, – сами паксы. А я – Капитан. Я всю жизнь о них заботился, а в старости получаю плевки. И не хочу я вникать в их страхи. Зато я могу им всем показать страх пилота, о котором они только догадываются. И так написать могу я один. Нечего стесняться.
Те сомнения, что мне в свое время открывали знающие люди, – выкладывать или нет свои опусы в интернет, – теперь рассеялись как дым. Я сделал очередной самостоятельный верный шаг – и не прогадал. Не прошло и четырех лет, вернее, аккурат четыре года, как я в интернете, – а сколько это повлекло событий!
Скучная жизнь пенсионера… Ага.
За бортом моросит, и не хочется идти на почту за пенсией. Я все‑таки убежденный домосед. Сижу, цепляюсь за мемуары, правлю главу. Можно уже и Наде показать. А спешить – вообще никуда не надо. Не жизнь, а каторга.
Прочитал вот статью Горького «Как я учился писать». Все‑таки, великий человек, талантливейший самородок, выдающийся ум. Если отбросить идеологию, то много можно почерпнуть в ремесле. Он умел найти и выделить главное во всем. Очень наблюдательный.
Вечером всучил Наде три главы новых мемуаров. Приняла в штыки: вот – оскорбил защитников природы; вот – много пафоса, прилагательных; это будет неинтересно, экшена мало.
Ничего, я исправлю. Главное, чтобы она участвовала. Она создает необходимое сопротивление материала. И как ей ни неприятно вообще мое занятие литературой, я её к этому все равно приучу.
Открыл «Мемуар»: да, по стилю новые главы невыгодно отличаются от всего текста излишним пафосом. Надо переработать стиль и влить в общую струю. И поменьше политики. Я должен быть нейтрален и иронично–доброжелателен.
20 минут подремал под телевизор. Это становится привычным и пугает: что – неужели старость подошла? Так‑то ночью я сплю как ребенок, с 22 до 6 утра. Обычно все‑таки давит физическая усталость, и организм просит отдыха и покоя.
Много ли я работаю физически? Ну, сейчас‑то достаточно. В гараже по лестнице вверх–вниз… со стонами, с прислушиванием к каждому суставу, со все больше заметной неуклюжестью. Тяжелый сварочник, 60 кг, беру на пуп, только хорошо размявшись, хоть и с заметной трудностью, но ещё уверенно. Но, думаю, это ненадолго. После 65 я как раз войду в стереотип своих лет. Жизнь не обманешь. Позвоночник – вот лучший возрастной показатель.
Да… пять лет назад мне казалось, что впереди ещё лет десять мужской силы… Оказалось, старость дежурила на пороге. И первыми сдали суставы.