Амосов пишет, что в старости надо все больше и больше дисциплинировать себя и наклонять к тренировке, объем которой должен увеличиваться, а не уменьшаться. Все дело только в мере. Надо и нагружаться, и мерзнуть, и голодать, быть тощим. Склероза надо бояться.
Но он же и оговаривает, что наследственность помогает. Маме моей вот скоро 91, она щебечет по телефону, что умирать не хочется. Я даже боюсь дожить до девяноста. Ведь она уже лет шесть как не ходит. Мы её к бабе Маше два года назад под руки еле довели, 200 метров. А мозг активен, она общественница, это её поддерживает.
Мне бы хоть до 80 дотянуть – это очень приличный возраст для пилота. Ещё целых пятнадцать лет. Надеюсь.
А вообще, Вася, давай‑ка потихоньку глуши в себе публицизм. Сворачивайся и не выставляй себя на посмешище. Пиши тихонько в стол, мемуары, без морали – ты её уже всем высказал в «Раздумьях». Чисто лирические воспоминания. Не надо резких движений, вообще поступков. Истай, растворись. Без тебя обойдутся. Книги твои работают – и пусть.
Контролирую давление. Оно стабильно, вот уже год, а то и больше. То есть: стрессы кончились. Хорошо, что был готов в любой момент к изгнанию из авиакомпании, понимал, что синекура кончится, и воспринял увольнение как естественный ход вещей, без всякого протеста и переживаний. Ну, Надя эмоций добавляла, но пережил.
Вот так и живи. У тебя в жизни все сложилось, проблем нет, и если бы верил в бога, то свечки ставил бы регулярно.
Чувство покоя души стоит уже вот–вот, на пороге. Гармония. Радости мелочей жизни.
Читаю Андрея Архангельского. Ну, горожан, натуральный. Как ему важно, чтобы человек, обязательно житель мегаполиса, трещал моском – это, видите ли, оч–чень важно, чтобы влиться в ритм червей в выгребной яме. Про деревню он не пишет, а про провинцию – с явным убеждением, что так от бога заведено: счастливчики живут в столицах, а неудачники… лузеры… в замкадье.
Это я‑то – неудачник. Он с возмущением и бравадой сообщает, что не нажил честным трудом жилья в Москве – мол, дорого; он снимает квартиру. Это – дешевле? А я – нажил, так же дорого, почти как в Москве. Тушенку, правда, жру до сих пор.
Ну да какие его годы, 35 лет. Но ву–умный. Умеет болтать о чем угодно… за то и держат. Горожаны…
А мне ни–че–го этого не надо. Наплевать. Наплевать на войнишку с Грузией, на демократию, на театр, на эту Робски, которую он даже вроде как подхваливает. Пусть они себе там. А мы пусть себе тут. Как он выразился, уже с колен не поднимемся… на своих дачах.
Половина России не поднимается с колен и кормит себя с земли. И горожаны, кстати, тоже, по выходным.