А я должен ориентироваться на свой житейский и жизненный опыт, на свой уже выработавшийся вкус, и поменьше заглядывать в рот – пусть даже талантливым борзописцам, тем более, из «Огонька». Я – сам Ершов.
У него несколько коньков: Робски, Шнур, Гришковец, Земфира, Сорокин; он о них прям поет. Ну, фашизм, война, мегаполис. И по специальности: театр, кино, музыка, литература, телевидение.
Он очень молод, дитя поколения, зависшего между цинизмом нынешних сорокалетних и тупым прагматизмом двадцатилетних (по его же выражению). Он мыслит столь по–новому, что такие как я для него – мох времён. Но читаю его статьи с интересом, как и Радзиховского.
Они – дети большого города, которым очень надо уметь в нем вертеться. Слово «провинция» для них нарицательное, символ отсталости и безнадёги. Поэтому мне, убежденному провинциалу, деревенщине, лучше послать бы их в задницу. На случай катаклизма они останутся невостребованными и бесполезными нахлебниками. А Москве они нужны, она их выращивает, держит на поводке, платит за работу – болтовню по уложению народных мыслей в нужное Рублевке русло.
Но я их читаю, чтобы попытаться понять, как мыслит молодежь – та смена, к которой я, в наивняке своем, так пылко обращался.
Мы до конца так и не поймем друг друга. Слишком резко переменился строй, рухнула преемственность, появилась какая‑то новая правда, за которую ухватилась молодежь. Мы‑то воспитывались во многом на ценностях отцов; нынешние мальчики плюнули на растерянность или закостенелость своих родителей и поперли за потоком фекалий из канализации Штатов. Это будет не совсем полноценное, ущербное поколение, фрондеры со ссадиной в душе.
Вот это все надо обязательно иметь в виду. И осмыслить до такого состояния, чтобы дать себе ответ: а стоит ли мне вообще обращаться к молодым.
Я как всегда отстаю от жизни. Надо было писать лет этак в сорок – сорок пять. Тогда бы мое мировоззрение дошло до мозгов поколения 65–70–х годов рождения. Да только всех нас ждала перестройка…
Вот у меня перестройка как раз идёт внутри. Моск требует ответа. Моск голоден.
Висело и висело в интернете вялое общение с этими «вКонтактами»… плюнул, ушел оттуда, обрезал махом. Надо будет – найдут почту, напишут. Развлекать их – «дедушка, голубчик, сделай мне свисток» – не хочу. Потихоньку утягиваюсь в тень, в глушь, в Саратов… Ещё вот на почту, e‑mail, надо плавно перестать отвечать. Пацаны эти из Читы достали: им игрушки, а мне надоело.
Как‑то уже почти не колышет реакция издательств. Надо им будет – пусть отыщут меня. Не надо – обойдемся. Мне хватило урока отношений с Эксмо. Телевидение вон сумел отшить – и все: я для них умер. И уже никогда они ко мне не сунутся, и я счастлив. А уж с издательствами теперь буду разговаривать вообще сквозь зубы: я их дольше ждал в свое время, перегорел. И даже если век меня больше не напечатают – обойдусь.