Крем глаза он увидел Семь неподвижно лежавшую на диагностической кровати. Ее состояние казалось стабильным, но по тому, что Доктор тоже украдкой поглядывал на нее время от времени, он мог судить, что она попала в беду. Она казалось такой маленькой, лежа на этой кровати. Ее светлые глаза были закрыты, и не могли пронизать его с презрением. Ее полные, красные губы были серыми и вялыми, слегка приоткрытыми, и едкое замечание не скоро вырвется из них. Даже ее хорошо подтянутое и технически усовершенствованное тело казалось хрупким в его глазах.
Он слышал, как все в то утро, на инструктаже обсуждали возникшие у Семь галлюцинации. Гарри даже порозовел, когда он рассказал о последней, и Том подозревал, что он что-то недоговаривал. Если бы это было не так страшно и явно губительно, было бы забавно думать, о Семь из Девяти, недавно бывшей частью коллектива Борга, как об игривом котеночке или мудром старом скульпторе.
Пэрис был удивлен тем, как он был расстроен. Отдаленность, надменность, блистательность и бесспорно сногсшибательность, Семь из Девяти точно не были тем что можно было бы назвать покоряющим.
Но он испытывал к ней нежные чувства, и, видеть ее такой тихой, беспомощной, сейчас было для него тревожно и болезненно.
Он ничего не сказал, Доктору, когда они шли среди раненых. Они лечили сломанные кости, и залечивали раны, ободряюще улыбаясь. По крайней мере Пэрис старался выглядеть ободряюще. Наконец они закончили, но Том не сделал никаких действий, чтобы уйти.
- Что? Разве вы не собираетесь назад на мостик, наконец освободившись?
Том покачал головой. Обычно он любил устно припираться с Доктором, но его все еще беспокоила женщина, лежащая без сознания на диагностические кровати.
-Как у нее дела?
- Совсем плохо, - сказал Доктор, - голос его звенел от беспокойства.
- Она была без сознания в течение четырех часов. Есть высокая активность ее мозга, и она демонстрирует, быстрое движение глаз почти постоянно.- Теперь, когда он стоял возле кровати, Том увидел, что Доктор говорил правду. Под ее закрытыми веками, глаза Семь дергались. Это было единственное движение, в ее теле сейчас, это и едва заметный взлет и падение ее груди, было признаком того, что она все еще дышала.
-Что с ней происходит ?- спросил мягко Пэрис, адресуя этот вопрос больше себе, чем Доктору.
- Хотел бы я знать. Слишком плохо, что мы не можем видеть ее птиц. По моим расчетам, их восемь и они порхают вокруг невидимые в моем лазарете. Возможно, они могли бы рассказать нам что-нибудь.
Семь могла слышать их разговор. Их голоса были отдаленными, приглушенными, но она могла уловить слова время от времени. Они проникли через ее галлюцинации, это проживание других жизней, как долгожданный нежный аромат, к ее ноздрям. Но голоса почти сразу же снова пропали. Для них не было ни места, ни времени.