Оклеветанный, всеми преданный в том мире, в этом тюремном мире он продолжал жить, стараясь не лелеять свою боль и горечь.
Мир несовершенен, но по-своему прекрасен, и раз такое случилось, произошло, необходимо найти силы и жить дальше. Не грешил он перед господом богом, не совершал преступлений. Однако косвенным образом он сопричастен к гибели Анелии. Простит ли бог ему это?
Алдан с детства верил в бога, в своего бога. Религия была запрещена в Советском Союзе. Пропагандировался атеизм.
Сказитель «Книги судеб»
Для него не было ни аллаха, ни пророка Мухаммеда, ни Иисуса Христа. Он не различал эти понятия. В детстве он просто не знал об их существовании. Для него бог был един. Бог для него был добрым дедушкой на небесах. Он обязательно выведет его на большую светлую дорогу, он обязательно поможет ему, главное не делать плохих поступков и не совершать мерзостей.
Сейчас же, находясь в тюрьме, Алдан связывал имя и понятие бога со справедливостью. Он верил, что рано или поздно справедливость восторжествует. Он будет услышан богом. Нельзя терять веру в добро и справедливость.
* * *
Алдан нарушил сложившуюся тюремную жизнь и быт. Не все были рады новым переменам, не все были к ним готовы.
Тюремный авторитет по кличке «Рябой» собрал совет из уголовных авторитетов зоны: «Седого», «Штыря», Кузьмича.
– Что думаете, братья, о новом постояльце? – осторожно начал тему «Рябой». Был он небольшого роста, крепко сложенный. В области шеи и рук были видны пятна от ожога, от чего и привязалась за ним в уголовной среде кличка «Рябой».
Все молчали. Первым тишину нарушил авторитет по кличке «Седой». Его возраст перевалил за шестьдесят. Седая голова. Лицо было перепахано глубокими морщинами. Этот человек больше половины сознательной жизни провел в колониях и лагерях.
– Смотрю я на него, наблюдаю. Человек вроде неплохой. Видно, что много повидал на веку своем то. Единственное, что смущает в нем – шибко образованный он, шибко грамотный интеллигент. Как-то не приходилось мне с таким якшаться.
– А ты что думаешь, «Штырь»? – обратился «Рябой» к «Штырю», сдерживая злость и раздражение в голосе, не думал он, что «Седой» возьмет сторону нового постояльца.
– Что, что! Проверить надобно, вдруг гнидой окажется. Не пройдет проверку, тогда и опустим, не просто опустим, опустим на парашу. Будет мне на сон грядущий сказки тарабанить.
– Правильно «Штырь» говорит, проверить надобно. А если окажется не петухом, то посмотрим, – он посмотрел в лицо «Седого». – Жизнь-то у нас здесь, ох, какая длинная. Спешить-то некуда. Вот мы, значит, затем, это значит, посмотрим. – Высказал свое мнение Кузьмич. Был Кузьма выходцем из крестьян, прост в общении, уважал «Рябого», но и «Седого» обидеть не хотел. Высказался нейтрально.