– Хорошо, братья, – подвел итог «Рябой». – Проверка, так проверка. Кто сказал «проверка» – «Штырь». Ты этим, «Штырь», завтра и займись.
– Да, «Штырь», – подметил Кузьмич, – ты мастер на разного рода проделки, – завтра и проверь-ка этого интеллигентика. – Академичка.
– Заметано! – коротко процедил «Штырь». – Как решили, так и будет. Ваши слова для меня закон. Будет сделано.
– Смотри, не перегни палку, понял? – предупредил его «Седой».
– Не перегну, не перегну. А перегну, так поломаю. Я думаю, «Седой», ты переживешь такую потерю. – «Штырь» ехидно улыбнулся.
– Много базаришь, «Штырь», как знать. Смотри, сам не надломись, – отрезал его «Седой». …
На другой день вечером «Штырь» дает распоряжение своей «шестерке» Сидору:
– Как все лягут спать, встанешь и разбудишь новичка, понял?
– Ну, да, понял, – сказал Сидор, – а дальше то что?
– Дальше, скажешь, чтоб лез спать на твое козлиное место, на второй этаж. Понял? Скажешь, что на первой полке тебе, петуху, спать хочется.
– А если он не полезет на мое место?
– Если не полезет, то плюнешь ему в рожу, понял? Затем врежешь. Затем мы тебя поддержим. Главное, мы должны его опустить перед всей честной братвой.
– Понял, Штырь, все усек.
– Не дурак, хоть и кукарекаешь. В общем, козлить будем. А затем и петушить, я так думаю. Да, козлить будем. Через тебя козла и начнем его козлить.
– Неплохой козел из него получится.
На этом и порешили.
* * *
В камере дали отбой, все разлеглись по «нарам». В камере было душно, никто не засыпал.
– Брат мой, Алдан, расскажи что-нибудь, развей тоску, – попросил его сосед по нарам. Звали его Аваз, был он азербайджанцем по происхождению, но бродягой по душе.
– Аваз, – тихо начал Алдан, – любишь ли ты мечтать?
– Мечтать? – переспросил Аваз, – как-то не думал об этом.
– А о чем ты тогда больше всего думаешь?
Все в камере слушали разговор этих двух. Заключенные заметили, что постылые, нудные дни стали куда-то исчезать с приходом этого человека. Время проходило не так постыло и нудно. Нового постояльца не только интересно было слушать, он был внимательным, душевным собеседником. Вот и сейчас он завел разговор с Авазом – молчуном. Вот так дела!
– О чем думаю? – Пауза, затем Аваз продолжил, – думаю о том, как я попался на последней краже, зачем вернулся обратно. Зачем снова замахнулся на сторожа. Ведь лежал, не шевелился. Не замахнись второй раз, не проломил бы череп. А так убил его. Теперь убийца я, – с тревогой в голосе рассуждал Аваз. – Убил человека. Вот так просто взял и убил. Веришь, Алдан, не хотел я его убивать. Вот и думаю об этом постоянно, мой брат. Вот о чем думаю. Дети у сторожа сиротами остались, сын и дочка. Об этом я на суде узнал. Мать умерла за год до этого. О каких мечтах здесь можно говорить? О каких, не знаю даже…