- Госпожа... госпожа Тариг... – захлебывается, закашливается.
- Тише, тише...
- Госпожа... Как хорошо, что вы здесь... Не так страшно... Мне уже поздно... но вам...
- Что?!
- Только запомните меня... пожалуйста... Маргус меня зовут...
Он вдруг неожиданно крепко хватает ее за плечо, а потом и вовсе за шею, притягивает близко к своему лицу. Глаза в глаза, у него они голубые. И спустя пару секунд они закрываются. Насовсем. Последнее, что успевает осознать Софи – что она только что познакомилась с Альфаиром города, в котором живет. С ныне покойным Альфаиром. А потом на виски давит совсем остро. Она поворачивает голову, и темнота зрительного зала поглощает ее.
Голоса существуют сами по себе, она сама по себе. Они будто из другого мира, она не знает, кому они принадлежат. Но отчего-то она их слышит.
- Сын, я так и не поняла, что же случилось.
- Ну, у этого парня, актера, случился приступ. Как там врачи сказали – инфаркт?
- Вроде бы. А такой молодой...
- Ну, наверное, дефект какой-то в сердце, врожденный. Никто не понял, что случилось, а Софи быстро сообразила. И побежала к нему, помощь хотела оказать, видимо. Но не успела. Да и что она могла сделать – она же не врач.
- А с ней-то что потом случилось?
- В обморок упала, наверное. У нее же на руках человек умер. Такое потрясение.
Софи... Софи... Знакомое имя. И знакомые события. О чем и ком говорят голоса? И кто она сама? И, внезапно, озарением: это же она – Софи! Вздрагивает всем телом, открывает глаза.
- Софи! Слава Богу! Наконец-то!
Этого смешного мальчика зовут Ян, она знает его. А вот женщину рядом – нет. Память возвращается волнами, как морской прибой.
- Софи, как ты себя чувствуешь? Мы с мамой ужасно беспокоились о тебе!
Значит, это мама Яна. Мама, мама...
- Где я?..
- У нас дома. Тебе стало плохо во время спектакля, помнишь?
Она медленно кивает. Мать Яна смотрит на нее со смесью тревоги и недоверия, будто ожидает от Софи в любой момент какой-то неприятности. Из глубин памяти все тем же мерным прибоем накатывает: лежащее на ярко освещенной сцене тело, светло-голубые глаза, пальцы, впившиеся в плечо. Проблеск, прозрение, не на уровне сознания – инстинкта, только инстинкта. Он... он отдал ей что-то! Он умер из-за нее! Но зачем?! И следом, все на том же инстинкте она зовет: мама... мама... отец... нет, тихо... брат... снова тихо.
Ян с матерью тревожно смотрят на ее лицо с неподвижным, будто остекленевшим взглядом. А потом Софи закрывает глаза, из-под ресниц к вискам прочерчивают блестящие дорожки слезы.
- Пожалуйста... пожалуйста... оставьте меня одну... пожалуйста...