Дороги и близки сердцу те люди, которым можно сказать: «А помнишь?»
Таня Кузминская-Берс
В. (Ласково снизу вверх заглядывая ему в глаза): А помнишь, как мы с тобой в первый раз встретились?
П.: Ещё бы! Конечно, помню!
В.: А в чём я была тогда одета, помнишь?
П.: М-м-м-м… Что-то очень красивое… В серый свитер, который так тебе идёт, и…
В.: Ничего ты не помнишь! На мне было вот это самое вишнёвое платье.
П.: Ах, да-да-да… Конечно! Я просто оговорился… Вот это вишнёвое платье. Очень хорошо помню.
В.: Помнишь! Так я тебе и поверила! А вот на тебе была коричневая рубашка. И синяя куртка.
П.: Разве? Ужас! Старая, заслуженная куртка. Заслуженней не придумаешь. Её надо было бы выкинуть ещё лет пять назад. Или десять.
В.: Не надо выкидывать! Давай её сохраним. Как память!
П. (Он попытался не улыбнуться, чтобы она не заметила, как ему приятно это слышать, и попытался поверить, что не улыбнуться ему удалось.): Хорошо, раз тебе так хочется… Вообще-то мне всё равно, в чём ты тогда была. Разве дело в одежде? Я ничего, кроме твоих глаз, не заметил. Ну, может быть, ещё нос.
В.: И что же ты там такого в них разглядел?
П.: Что тебе приятно на меня смотреть.
В.: Неужели?
П.: Да.
В.: А ещё что?
П.: Глаза твои сильнее всего меня поразили не при первой встрече, а при второй, когда в коридорчике столкнулись, тогда, на Хаббардовских курсах.
В.: А там что разглядел?
П.: Что ты допытываешься? Я тебе уже рассказывал!
В.: Ну и что? Мне приятно послушать. Почему бы тебе и не рассказать? Ты же — писатель!
П.: Писатель. А ты — читатель. Только читают-то не ушами. Рассказывать — это совсем другой дар.