герь, в России изменилась государственная идеология, сотни
тысяч или даже миллионы людей переехали на другое место
жительства... Но в чем-то язык опередил или даже предугадал
эти социальные потрясения. Уже во второй половине ХХ века
в русском языке имело место смешение стилей, появлялись
новые жанры, смягчалась строгая норма и набирали силу за-
имствования. Слова «перестройка» и «гласность» были у всех
на слуху уже тогда, когда никому еще не было ясно, чем все
это обернется.
Получается, язык служил как бы испытательным поли-
гоном для общественных преобразований? Эта мысль не так
уж невероятна. На первой странице знаменитого романа-
антиутопии Е. Замятина «Мы», написанного еще в начале
ХХ века, так и говорится: «Прежде оружия мы испытываем
слово».
Что же по сути нового происходит в русском языке? Попро-
буем перечислить основные изменения.
Переход к массовому использованию компьютеров ударил
по нормам орфографии и пунктуации, казавшимся до тех пор
незыблемыми. Письменная речь, и ранее в чем-то теснившая
устную, стала вдруг ежедневным средством общения для мил-
лионов пользователей Интернета. Точнее, они принесли с собой
свою устную речь, но, как смогли, приспособили ее к клавиатуре
и монитору. Самое яркое тому свидетельство — так называемый
4
жаргон падонкаф (другое его название — «албантский язык»):
молодые люди с удовольствием пишут друг другу по электрон-
ной почте: «Превед!» вместо «Привет!» и «Ацки жжот!» вместо
«Адски жжет» (т.е. «сильно задевает»). И здесь не просто прин-
ципиальное отрицание правил орфографии. Легче всего сказать:
это просто неграмотность и невежество! Нет, в этом «самодель-
ном» языке сложилась своя культура, своя идеология. Ученые,
склонные к спокойному и взвешенному анализу, говорят, что это
особая языковая игра и особая позиция по отношению к обще-
ственной морали.
Ощущение внутренней свободы («разрешено всё, что не
запрещено») вызвало массовое стремление к экспрессии, к
новым способам самовыражения. Конечно, языковое новатор-
ство принимает очень разные формы: это может быть и слово-
творчество, и разные виды языковой игры, и своего рода ре-
чевое кривлянье. В художественной литературе, в газетах и
журналах стали появляться выражения, до той поры абсолют-
но там немыслимые. Просторечные слова и жаргонизмы, мож-
но сказать, покинули подворотни и подвалы и стали фактом
нашего речевого обихода.
Скачкообразно возросло количество заимствований, глав-
ным образом из английского языка. Это естественно: откры-